Елена Шевченко - ГрошЕвые родственники

И верно. Я вспомнил Пиотра, боровшегося за родную Польшу под полонез Огинского, если он тогда был. А впрочем – какая разница, была какая-то другая задушевная песня, все же был, вспомнил я, как раз тогда и был. Пиотр не любил русских угнетателей, искренне и последовательно. Но его племянник уже крестил детей в православии, не отказавшись, впрочем, от своей веры. Он не хотел возвращаться в Лиду, в родной приход со строгим ксендзом и раздутыми от важности соседями. А дед мой немцев ненавидел. За то, что они ему глаз выбили и двух братьев убили, а вот мой Борька в Германии живет и возвращаться не собирается. Ольга Сергеевна евреями брезгует, а как же иначе, вон они сколько в конце сороковых натворили. А Володя Гроше, Леликов муж, невиданный мною, с хачиками метелился железным прутом, за этническую чистоту и социальную справедливость, сейчас в Чувашии свой срок мотает. Он же азербайджанцев ненавидит, хотя на местном рынке в Томске только их и видел. И Владимир Иосифович, архитектор, тоже армян не любил, что все земли на Минеральный Водах скупили, чтобы ими спекулировать, но женился на немке, а детей в православие отправил, куда же еще.

Все мы кого-то не любим, сегодня, здесь, по причине соседства близкого. Только вот Ростислав не любит буржуев, он вообще не понимает, кто такие поляки, кто евреи, он пролетарий, у него все враги и все под подозрением. Но что об этом скажешь, если только рассказать всю историю с 1678 года. Это долго, да и столько дат мне сходу не вспомнить. Можно только настойки выпить. И сказать, что я русский брат Збышека. Я ушел спать, не прощаясь с хозяевами и тем более их гостями.

Збышек разбудил меня на рассвете, он собрался на рыбалку и решил позвать меня с собой.

– Знаешь, Викентий, если ты ловил с кем-то рыбу, то можешь сказать о нем все. Идем, пока не рассвело. Сейчас будет хороший клев.

Он протянул мне две удочки, баночку с крючками и грузиками, выдал сапоги, да и не сапоги вовсе, а бродни, и даже шляпу с широкими полями. Он ничего не сказал о вчерашнем споре, он не хотел говорить вовсе.

Я ненавидел рыбалку. Мой дед по бросившему меня отцу был рыболовом, уходил удить на заре, приносил десяток карасей к завтраку. Он пытался и меня приучить к этому утомительному занятию. Но мне не нравилось вставать утром, в сумерках идти на озеро и тихо сидеть, стараясь не заснуть, испытывая мучительное чувство голода. Принесенный хлеб шел на прикорм рыбам, а наживкой были черви, к которым и притронуться противно. Я клевал носом, мерз, ожидая, когда эта пытка закончится. Брат Венька таскал плотву, умело снимая рыбок с крючка, дед смотрел на него одобрительно, а мне после какой-то очередной рыбацкой пытки сказал, что я толстый мерзавец и из меня ничего толкового не выйдет. Лучше бы меня к нему и вовсе не отправляли на каникулы. Я не заплакал сразу, я плакал потом, но к деду с той поры ехать не хотел, да он и не настаивал, я был не самым любимым внуком.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.