Петя Камушкин - Наше место

На земле лежал плюшевый мишка и блестел своими пластмассовыми глазами-бусинами.

17.06.2016

Фото автора

Этот рассказ я услышал от одного знакомого коммерсанта, в свободное от бизнеса время – заядлого охотника и натуралиста. Зовут его Георгий. А случай произошёл лет пятнадцать тому назад.

Тогда Георгий в одной из своих охотничьих вылазок случайно познакомился с мужиком-отшельником лет пятидесяти. По имени Геннадий, Гена. Тот жил совершенно один в лесной глуши где-то на границе Свердловщины и Тюменской области. В ближайшую деревню, до которой по таёжным буеракам вёрст пятнадцать, перебираться Гена не желал. Да и смысла особого не было – деревенька тоже умирающая. Ходил туда в сельмаг за мукой-спичками раз в полмесяца, а то и реже. Пропитание добывал себе сбором дикоросов, рыбалкой и, конечно, охотой. Места почти нехоженые. Только пара местных мужиков промышляет. Ну, и редкие городские охотнички, типа Георгия, время от времени наведываются. Потому разной дичи, ягод и грибов всегда в достатке.

В молодости Гена был женат. Но семейное счастье оказалось коротко. Всем сердцем любимую жену Зиночку унёс на тот свет несчастный случай. То ли спиленным деревом придавило, то ли рассыпавшимися брёвнами на работавшей тогда ещё леспромхозовской пилораме. Не любил Гена на эту тему говорить. Детишек так и не успели завести. После того, как леспромхоз развалился, полустанок, возле которого стояло несколько домов, забыли. Товарняки и электрички больше здесь не останавливались. Несколько семей, живших около, побросали свои хозяйства и разъехались по близлежащим деревням. Остались только Геннадий с престарелой матерью да сестрой. Так и жили втроём посреди леса несколько лет. Потом мать умерла. Сестра же уехала в город на поиски счастья, где и пропала с концами.

Гена остался коротать свой век один посреди заброшенных таёжных мест. Но нисколько этим не тяготился. К суровой лесной жизни был привычен с детства. От одиночества не страдал. На своём подворье продолжал держать поросят, козочек и кур-несушек. Правда, последние года два оставил лишь курей. Ибо на запах скотины всё чаще стали наведываться лесные разбойники – волки. Особенно зимой. Почуяли, что люди ушли из этих мест, и распоясались. Каждую ночь принялись кружить вокруг Гениного жилища. Мужику приходилось держать оборону, как защитнику Брестской крепости. Никакого покоя. Вот и пришлось поневоле заколоть кабанчиков, а следом козочек, одну за другой. Пока это не проделали серые хищники. Собаки у Гены тоже надолго не задерживались. Год-два и попала зазевавшаяся жучка на завтрак к беспощадным волчарам…

После того, как ликвидировал скотинку, хозяйственный мужик переключился на сад-огород. Рассадил побольше корнеплодов с зеленью, построил большую теплицу под огурчики-помидорчики. Ну, и про ягоды не забывал. Одна беда – расплодившиеся по какой-то причине в девяностые, дрозды с каждым годом всё большими полчищами стали атаковать урожай. Почище саранчи. Как с ними бороться, Гена ума не мог приложить. Целыми днями ведь не будешь в огороде руками махать. Чем только не пытался отпугивать. И блестящую фольгу по кустам развешивал, и тушки самих подстреленных дроздов. Ничего не боятся, заразы!

Пробовал ставить несколько самодельных пу́гал на жердинах, в своей сношенной одёжке. Но наглые птицы облетали их стороной лишь пару дней. А потом совершенно безбоязненно усаживались пугалам прямиком на набитые соломой головы.

Как раз в самый пик противостояния армии дроздов, у Гены остановился на время своей короткой лесной вылазки Георгий. Послушав сетования мужика-отшельника, пообещал помочь. И уже в следующий свой приезд, проложив на квадроцикле по заросшей таёжной дороге путь к избе Геннадия, привёз два манекена. Их он обнаружил под кучей разного хлама в подвальной подсобке магазина, который приобрёл не так давно. Манекены пылились там, похоже, ещё с советских времён. Выглядели очень натурально. Не то что старые пиджаки на двух жердинах у Генки в огороде. К таким птицы не сразу привыкнут.

Спустя два дня, когда гости уехали обратно в город, Геннадий принялся за установку новых «секьюрити» в своих садово-огородных владениях. Обряжать их в «униформу» не пришлось. На обоих манекенах оставалась одежда, в которой они стояли в витрине до той поры, пока не очутились в чулане магазина за ненадобностью. Женская фигура была в длинном, почти свадебном платье. Мужской истукан – в чёрных брюках и когда-то белой, но позже пожелтевшей от солнечных лучей, рубашке.