Amy Blankenship - Не Перечь Своему Сердцу

Киоко чуть не опрокинула стул, пытаясь подойти к нему как можно быстрее.

— Шинбей, нет, пожалуйста, погоди засыпать, — умоляла она дрожащим голосом. Она была готова разрыдаться. Шинбей открыл глаза, почувствовав запах соли в воздухе. Она заплакала? Он хотел сесть, но острая боль вновь пронзила его висок.

Киоко положила руку на его плечо.

— Не пытайся сесть. Ты был очень тяжело ранен, — она вытерла мокрую щеку тыльной стороной ладони и улыбнулась, когда он вновь открыл глаза.

— Неужели? — он попытался улыбнуться, но ему по-прежнему мешала головная боль. Он поднёс руку к голове, охватив её ладонью. «Хмм, какая большая шишка», — он вопрошающе посмотрел на Киоко.

Киоко не сдержалась:

— Ты псих! Тебя чуть не убили! — Она разрыдалась и поднесла руки к лицу.

Шинбей протянул к ней руку и провёл пальцем по её щеке.

— Прости, Киоко. Надеюсь, Тоя чувствует себя так, как я выгляжу.

Киоко отняла ладони от лица и уставилась на него.

— Понятия не имею. — Она отвернулась от него и отошла к столу, взяла графин с водой и наполнила стакан. Внезапно она ощутила злость к ним обоим. Они вместе должны были разыскивать талисманы, а не драться друг с другом.

— Ты не знаешь? — Шинбей попытался поднять бровь, но понял, что всё его тело представляло собой одно больное место. Тогда он решил, что в следующий раз, когда он будет драться с Тоей, он будет не просто защищаться… он ещё и как следует даст ему сдачи.

Киоко вернулась к нему и помогла попить воды. Она улыбнулась ему с блеском в глазах.

— Я не видела Тою с тех пор, как наложила на него заклинание усмирения возле дома. — Каким-то образом она понимала, что это развеселит Шинбея.

Его попытка засмеяться обратилась в кашель.

— Заклинание усмирения? — Он застонал, прижав руки к перебинтованной груди. — Пожалуйста, не смеши. Мне больно.

Его боль отразилась на лице Киоко.

— Прости, Шинбей. Мы не можем отправить тебя к человеческому доктору… сам знаешь, почему. Дедушка перевязал твои раны, как умел, и поверхностные уже зажили.

Шинбей подмигнул ей, уже не пытаясь кивать головой.

— Понимаю. Спасибо за заботу. — Любопытство взяло верх. — И ты не ходила проверить, как там Тоя?

Киоко встала и повернулась к нему спиной.

— Нет, я была здесь с тобой и ждала, когда ты очнёшься. — Она отошла к столу, взяла флакончик с аспирином, но поставила обратно, зная, что стражу это никак не поможет. — Из-за чего вы подрались? — прошептала она, не желая слышать ответ. Она снова взяла флакон в руку. Всё равно не повредит.

— И долго я спал? — прошептал Шинбей, пытаясь свести болезненные ощущения к минимуму. Он расслышал её вопрос, но… пусть это лучше останется между ним и Тоей.

Она обернулась и подошла к нему.

— Несколько часов. — Киоко приложила таблетку аспирина к его губам и поднесла стакан с водой. — Вот, глотай.

Он сделал, как было сказано, думая: «Неужели она просидела возле меня всю ночь?» Он закрыл глаза, размышляя об этом. Затем он почувствовал её прохладную руку на своём лбу и снова открыл глаза.

Киоко улыбнулась.

— Даже не верится, что ты здесь… на моей стороне Сердца Времён. — Она пожала плечами, как будто это ничего не значило. Однако это значило очень многое. — Ну, теперь, когда я знаю, что с тобой всё будет хорошо, я, пожалуй, пойду и скажу остальным, что мы вернёмся ещё нескоро. Ты отдыхай, а когда проснёшься, я уже буду здесь.

Шинбей ошеломлённо смотрел на неё. Его взгляд летал по комнате. Как же много он пропустил! Он находится в её мире! Он, должно быть, сильно приложился головой, раз понял это только сейчас.

Так, минуточку. Он вновь сосредоточил свой аметистовый взгляд на ней. Что это она имела в виду под «отдыхай»? Она не возьмёт его с собой? Что если Тоя не пустит её обратно? А если с ней что-нибудь случится? Он должен искать талисман вместе с ними. Он должен быть там, чтобы защищать её от Хякухэя.

Шинбей попытался приподняться и сказать ей, но боль пронзила его мозг, и он со стоном повалился обратно на кровать.

Киоко остановилась на полпути, обернулась и посмотрела на него умоляющим взглядом.

— Пожалуйста, Шинбей, не пытайся подняться. Нельзя сказать, зажили ли твои внутренние повреждения, и мне бы не хотелось, чтобы ты истёк кровью, пока меня нет, — сказала она почти шутливо, но он всё ещё испытывал боль, а это означало, что он может только навредить себе, если не будет лежать спокойно.

— Киоко, мне нельзя здесь оставаться. Я даже не знаю, где это «здесь». — Она, похоже, почувствовала его страх, потому что заговорила тихо, приоткрыв дверь и собираясь уйти: