Джим Батчер - Барабаны зомби

Звук не повторился. Ничего, кроме дождя и грома.

Я приложил палец к губам, и Баттерс кивнул. Я зажмурился и медленно, осторожно, напряг свои чувства. На долю секунды мыслей моих коснулось шевеление холодной энергии.

Некромантия.

Я поспешно отпрянул от нее.

— Баттерс, уходите.

Коротышка-патологоанатом удивленно оглянулся на меня.

— Что?

— Уходите, — чуть более резко повторил я. – В дальнем конце галереи есть пожарный выход. Выходите через него. Бегите. Убирайтесь отсюда и не останавливайтесь, пока не окажетесь в каком-нибудь безопасном месте. Не оглядывайтесь. Не сбавляйте хода.

Он продолжал таращиться на меня, побледнев как смерть.

— Ну! – рявкнул я.

Баттерс сорвался с места. Я слышал, как он испуганно попискивает на бегу.

Я закрыл глаза и снова сосредоточился, пытаясь определить источник темной энергии. Я снова коснулся ее и на этот раз не пытался скрыть своего присутствия.

Кто бы это ни был, он вошел через разбитую мною дверь. Я ощущал там знакомую уже ледяную энергию, смешивавшуюся с холодной, жадной страстью.

Я подошел к парапету галереи и заглянул вниз.

Гривейн стоял посреди зала. Полы мокрой шинели развевались, с полей шляпы капала вода. Вокруг него стояли полукругом мертвецы, и он отбивал рукой на бедре медленный, неспешный ритм.

Мне хотелось повернуться и бежать отсюда, но я не мог. Мне надо было отвлечь их подольше, чтобы дать Баттерсу шанс уйти. И потом, если бы я попытался бежать, мне пришлось бы это делать через тот же пожарный выход, а пока я огибал бы здание к месту, где стояла моя машина, зомби десять раз догнали бы меня и растерзали на части.

Я облизнул губы, стараясь трезво оценить имеющиеся у меня возможности.

И придумал. Зажав светящуюся пентаграмму в зубах, я открыл книгу и принялся листать ее страницу за страницей. Я не читал ее. Я даже не пытался читать ее. Я просто открывал страницу, задерживал взгляд на верхней строке, на нижней – и переводил его на следующую страницу.

Книжка была совсем короткой. На то, чтобы перелистать ее, у меня ушло не больше двух минут.

Со стороны лестницы послышались шаги, и я встал, изготовив свой браслет-оберег.

Гривейн поднялся на галерею; зомби строем маршировали за ним. Он остановился и с минуту смотрел на меня с непроницаемым выражением лица.

— Не подходите, — негромко посоветовал я.

Он медленно зажмурился, потом открыл глаза.

— Почему?

Я поднял руку с зажатой в ней книгой.

— Потому, что у меня здесь «Слово», Гривейн. И если вы не отступите, я сожгу ее к чертовой матери. Пепла не останется.

Глаза его расширились, и он подобрался ко мне на полшага ближе, облизывая губы.

— Нет, вы не сделаете этого, — произнес он. – Вы же сами знаете. Вы желаете власти так же, как желаю ее я.

— Господи, ну и уроды же вы, ребята, — вздохнул я. – Впрочем, чтобы не тратить времени зря, я дам вам повод, который вы в состоянии понять. Я прочитал книгу. Она мне больше не нужна. Поэтому только попробуйте давить на меня – увидите, как славно она поджарится.

— Вы ее не читали, — бросил Гривейн. – У вас и десяти минут для этого не было.

— Скорочтение, — соврал я. – Я одолеваю «Войну и Мир» за полчаса.

— Отдайте мне книгу, — сказал Гривейн. – Я позволю вам жить.

— Убирайтесь с моей дороги. Или я позволю ей сгореть.

Гривейн улыбнулся.

И на меня неожиданно обрушился чудовищный вес, словно кто-то сбросил мне на плечи подбитое свинцом одеяло. В уши ударил торопливый, шипящий шепот. Я пошатнулся, ощутил сразу в нескольких местах боль как от глубоко вогнанных под кожу иголок, и, не в силах вынести боль и вес, упал на колени. Не меньше секунды прошло, прежде чем я понял, что происходит.

Змеи.

Меня сплошь облепили змеи.

Их было слишком много, чтобы сосчитать или определить вид, но все как одна разъяренные. Какая-то темно-зеленая гадина длиной с мою руку вонзила зубы в мою левую щеку и не разжимала их. Другие впились мне в шею, плечи, руки, и я орал от боли и ужаса. Еще больше их пыталось прокусить мою ветровку, но заговоренная кожа держалась. Я размахивал руками, отрывая их от себя и отшвыривая в сторону, и зубы их оставляли на моей коже рваные раны.

Я пытался собраться с мыслями и встать, потому что понимал: Гривейн сейчас подойдет ко мне. Мне удалось извернуться и встать на четвереньки, и я приготовился выставить защитное поле, но успел увидеть стремительно надвигающийся тяжелый башмак, а потом в глазах вспыхнуло, и я полетел обратно на пол, наполовину оглушенный.