Александр Клюквин - Антискептик

Знал блаженство и ведал печали,

И в компаниях был одинок.

Было время, все чувства молчали,

Но ожить и идти дальше смог.

Опускались в бессилии руки,

А затем был душевный подъём.

Задыхался от траурной скуки,

А потом балагурил шутом.

Я плевал на людские законы,

После долго сгорал от стыда.

Под царями расшатывал троны,

Сам на них восседал иногда.

Заявлял о презреньи открыто,

Извинялся и всё забывал.

Мне казалось, что всё шито-крыто.

В клочья скромность до Одури рвал.

Но всегда и везде был собою,

Никогда не юлил и не лгал.

А теперь окрылённый мечтою

Зазеркалье своё растоптал…

Я не прошу людей мне верить —

Не Станиславские они.

Привычней просто мыслью мерить

Творцом подаренные дни.

Не собираюсь жить до края,

Мне в меру небеса и дно.

Но почему-то точно знаю —

Придётся выбрать лишь одно.

Я не гоню людей от сердца,

Они ранимы и слабы.

В них очень много от младенцев,

Вот только те не так мертвы.

Не собираюсь быть судьёю —

Мне вдоволь тишины ночей,

Где я своею колеёю

Пишу, свободный и ничей.

Я не зову людей на помощь,

У них своих хватает дел.

И я для них ведь тоже овощ,

Хоть по другому рос и спел.

Не собираюсь извиняться

За их же мысли обо мне.

И в извиненьи растворяться

В нелепом, чуждом общем дне.

Я не пущу людей до сада,

Что очень бережно растил.

В нём пустота – моя отрада,

Ведь сам его и запустил.

Не собираюсь за возмездность

Внезапно двинуться назад.

И да пребудет со мной трезвость,

Что я на свой настроил лад.

Я не смотрю в людей, как в судьбы.

Ну не похожие они!

Их в небо глубже окунуть бы —

Как много стало бы родни!

Я собираюсь это сделать,

Но обязательно вернусь.

Ещё бы истины отведать

И, может, в мире я найдусь…

Мы не хватаем звёзды с неба,

Мы их находим на земле.

Стакан воды, краюха хлеба —

И мы уже навеселе.

Любое море по колено,

Любые горы по плечо.

Сбегаем из земного плена —

Здесь стало слишком горячо.

Не заблудиться бы в моралях,

Их, как грибов в сезон дождей.

Всё, что читалось на скрижалях,

Взрастило в карликах вождей.

Вся наша правда, как крамола,

Но оттого и не горька.

Нам дела нет ни до престола,

Ни до чужого кошелька.

В чести другие величины,

Не мироедским снам чета.

Забыты подвигов причины,

Но совесть, как слеза чиста.

Чисты и души, мысли, руки:

Мы ими чей-то жар гребём.

Но за идею, не от скуки,

Бывает так, что и живём.

И пусть мы не познаем тайны,

Которой может вовсе нет,

Но в мире этом не случайны

Все те, кто вдруг увидел свет…

Где конец и где начало

Всякой мысли и мечты?

Почему вчера молчало

То, что выше высоты?

Что шатает столп надежды,

Символ веры, крест любви?

Кто с наивностью невежды

Снова шепчет в ум: «Живи»?

В чём секрет душевной воли,

Что сжимается в кулак?

Отчего в земной юдоли

Не страдает лишь дурак?

По кому звонЯт набатом

Судные колокола?

Кто вдруг завтра станет братом,

Кто сожжёт весь мир до тла?

Где рождаются фантомы,

Возвещая тщетность дел?

Кем до крайностей ведомы

Те, кто сдаться не посмел?

С чем враждует жажда жизни,

Не надеясь на успех?

В ком бессмертны счастья брызни

Несмотря на скорбность вех?

Почему чем больше знаний,

Тем туманней правды свет?

Посреди каких признаний

Каждый ищет свой ответ?

Ни строчки ни вздоха в душе больше нет,

И сердце не бьётся, как раньше, в груди.

Последний алтарь свой принял поэт,

И нет ничего у него впереди.

Он был печален до томленья,

Он был безумцем весь свой век.

Искал незримого прозренья,

Но не искал чужих опек.

Покуда сердце трепетало,

В нём жил отшельник-пилигрим.

Ему всего казалось мало,

Но не нашёлся третий Рим.

Простая скромность против мира —

Вот вам оружье не для всех.

Но насквозь латана порфира,

А значит зубоскалить грех.

Видно принципы дороже,

Раз к ним единожды пришёл.

Был бы менее убоже —

Истину бы не нашёл…

Проще простого случайно упасть,

Насмерть разбиться о подлость судьбы.

Часто бывает всё сразу не в масть

Словно под властью дурной ворожбы.

Слева предатели, справа капкан,

Сзади обрыв, впереди западня.