Роман Светачев - Предпоследний день

– Как ты мог это запомнить, это же было сто лет тому назад?

– Я помню. Сейчас зима, и она была в куртке, но если я найду её, попрошу показать руку, и увижу там ту самую татуировку, то что тогда?

Вадим вернулся на аллею, мы двинулись дальше, в глубь парка.

– Где ты её искать то собираешься?

– Этого я пока не знаю.

– Не забивай себе голову ерундой.

Мы дошли до ларька, взяли по бутылочке пива. Затем зашли во дворик, из которого взгляду открывался вид старого прокаженного города, что испускал из своих вскрытых вен, клубы чёрного дыма. Мы с Вадимом какое-то время пили пиво молча. Город вдруг словно бы обнял меня, прижался ко мне своими шершавыми грязными руками. Я ощутил нервный стук его механического сердца. Мне стало не по себе от такого, и я сделал большой глоток пива.

– Знаешь что? – обратился ко мне вдруг Вадим.

– Что?

– Это все начинает действовать мне на нервы, – это была одна из его излюбленных фраз, – а нервы у меня не железные, и даже не медные.

– Так медь – это тоже железо.

– Не суть важно. Я говорю это к тому, что мне всё это очень не нравится. Мне кажется, что я не помню того, что я делал раньше. Точнее помню, но это как будто бы был и не я вовсе. Вроде как в голове просто есть фильмы какие-то, но я не ощущаю себя их главным героем, понимаешь?

– Да тебя хрен поймёшь.

– А, забудь, – Вадим посмотрел на часы, немного тряхнув рукой, что бы рукав сполз вниз, – мне пора на работу в эту грёбаную охрану.

– Ну что ж, я тогда домой двину.

– Давай, не падай духом. – Вадим хлопнул меня по плечу и пошёл в сторону остановки, что была неподалёку.

А я пошёл в сторону дома. В голове мыслей особо не было, даже странно как-то. Я попытался было о чём-нибудь подумать, но не смог. Хотя пытаясь подумать о чём- нибудь, я уже думал… или нет? Мне навстречу, не пойми откуда, может даже из ближайшего сугроба, вышел мужичок лет сорока пяти, в порванном справа под мышкой пуховике, и растянутых спортивных штанах. На правой штанине были замусоленные пятна. Ко мне идёт, понял я. Так оно и вышло.

– Закурить не будет? – просипело чучело.

– Нет.

– Жаль… – отходит на пару шагов, и тут же, словно что-то вспомнив, снова подскакивает, – а как к вокзалу выйти, не подскажешь?

– Чего? К вокзалу?

– Ага, бля, я же это, помню был вокзал, там вон где-то, – он махнул рукой в сторону парка.

– Не было там вокзала никогда, вокзал на другом береге вообще.

– Да нет, ты не понял, – алкаш закружился, словно получивший пинка гусь. – Вокзал который наш, ну не основной, а… а!

– Что?

Мужичок хлопнул себя раскрытой ладонью по лбу.

– Не вокзал, а автовокзал! С автобусами который, а не с поездами, не так выразился, просто.

– А, ну автовокзал – да, там за парком, и ещё вниз пройти с километр где-то.

– Во, спасибо, мужик, – он похлопал меня по плечу. И чего меня все сегодня трогают то? – Я, понимаешь, уехал из деревни к другу, забухали чутка, так я и паспорт и телефон потерял, прикинь? Жена с ума сойдёт дома, когда узнает.

– М-да, хреново, – я попытался отойти от чучела, но оно схватило меня за куртку своей, похожей на трость, рукой- граблей.

– Ты бы помог с деньгами? Я же человек не богатый, а ты сам пойми, что пашу как конь! А что толку то? Нам знаешь сколько платят то в колхозе? Вот! – Он сложил пальцы свободной руки в кольцо. – Ни хрена нам не платят! Шиш с маслом.

– Да я и сам не богатый, – я снова попробовал аккуратно убрать его руку со своего плеча, но он вцепился пальцами в куртку, словно краб.

– Ты, братец, знаешь… я же тебя понимаю! Да, думаешь, на хрена мне этому дураку старому помогать, но ты же пойми, сам можешь в такую же ситуацию попасть! – последнее слово он прошептал, просипел, будто голос сорвал.

Какой же он псих. От мужика разило перегаром, глаза бездумно вращались в глазницах, как яичные желтки, которые кто-то взбалтывал.

– Я же такого за жизнь насмотрелся, вот и пью. Я на войне был! На передовой воевал, выкупаешь? Страшное время было. Смерть повсюду, – голову над окопом приподнял и без каски остался, а приподнял второй раз, коли дурак, так и без головы.

– Чего это?

– Пули летают, вот чего. Неприкаянные стальные пчёлы, выкупаешь? Как ужалят тебя в лобешник! – он ткнул мне указательным пальцем в лоб. Я успел заметить его заскорузлый жёлтый ноготь. – Страха я натерпелся, тебе за всю жизнь и десятой доли не испытать. Знаешь какого это, когда танки к вам едут, а бежать не куда. А вокруг взрывы: бам, бам, бам! А у вас на всю роту два гранатомёта, да дюжина гранат. Как тебе такое?