Ирина Мист - Пока не отопрёшь дверь

– Предупреждение, – говорит Смерть. С тебя история. Понравится, продолжим, нет – уходишь со мной.

А я только хотела напиться. И раствориться хоть в алкоголе, хоть в его глазах. Он дьявольски прекрасен. Встреть его где-нибудь в обычной жизни, не поверила бы, что такой, как он может обратить на меня внимания.

– Отказываешься? Как умереть хочешь?

Только что была на волосок от гибели, до сих пор цепенею от ужаса, стоит вспомнить его руки на шее. И вдруг начинаю болтать обо всём, что приходит в голову. Всегда так делаю, лишь бы не остаться один на один со страхом.

– Не отказываюсь. Но рассказывать истории – к ветру. Это он шныряет по свету. Со дня сотворения мира, а, может, и раньше. Я так не научилась. Знаешь, как я хотела разгуливать с ним? Представляешь – я и ветер. Мечтала забраться на гору, и чтобы он рвал на мне одежду, одну на двоих. И рассказывал истории – одну за другой. А я бы слушала, кивала головой, соглашалась. Иногда словечко вставляла бы, да разве он услышит? Он забирался бы в волосы, спутывал так, что только ножницы парикмахера могли бы их отстричь и вместе с историями выбросить в мусорную корзину. Всегда искала места, где могу говорить с ветром.

Когда-то – так же гонялась за смертью, искала с ней встречи. Садилась в машины к незнакомцам, бродила ночами в пустынных парках, резала вены, стояла на козырьке крыши, заплывала так далеко, что волны сносили от берега, а я из последних сил возвращалась и на дрожащих ногах выходила на пляж. У меня где-то сбиты настройки – сломан инстинкт самосохранения. Людей не так боюсь, как оказаться в собственной комнате – одна и в кромешной тьме. Выключатель не могу нащупать, нажимаю – света нет. Свечей тоже. Даже если есть – зажигалка сломана, спички отсырели, батарейки в фонарике разрядились. А рядом, совсем рядом – шорохи, шёпот, чей-то взгляд и ледяное прикосновение к щеке.

Сейчас оказалась нос к носу со своим страхом, разве что комната озарена дрожащим светом свечей, отражающихся в зеркалах и оконных стёклах.

– Не могу рассказать историю, чтобы отыграться. Нет вдохновения, а муза покинула меня.

– На роль музы я не гожусь. Зачем ты меня искала?

Его глаза затягивают. Может, такой и должна быть любовь. Смертельной. Так что умираешь ещё при жизни, растворяешься в чужих мыслях, крови, пульсации сердца.

Смерть завораживает необратимостью и неизбежностью. До дрожи боюсь её. Она всегда была где-то там, далеко. Люди умирали на расстоянии. Не видела, как на моих глазах жизнь по каплям истекает из них. Не видела, как она обрывается внезапно.

– История…

– Почему ты мужчина?

– История моя или твоя? У тебя есть шанс отыграться.

Слёзы застилают глаза, горько усмехаюсь – уже нет.

– Впервые вижу человека, который даже не пытается. Неужели тебе не за что уцепиться?

– Я и так мёртвая наполовину. Давно живу вполнакала.

– На полную не пробовала?

– Предлагаешь начать? Ты ведь Смерть. Ты за мной пришёл.

Смерть тасует карты.

– Люблю достойных соперников. Ты на слизняка похожа. Уйти хочется. Хотя сыр замечательный. И шампанское ничего. Твой последний шанс – игра.

– У тебя нет других занятий, кроме как перекидываться со мной в карты, ужинать при свечах и предлагать поиграть?

А ведь сыграть хочется. Предлагают жизнь на блюдечке – не ценишь. Выжить один шанс из тысячи – адреналин бурлит в крови. Сколько глупостей я сделала в пылу азарта, только ради вызова. Я так давно не хватала вызов за хвост. Вот она – настоящая жизнь. Адреналин, борьба, погоня. Страх на подкорке, который только высовывает свою доисторическую голову. А ты бежишь, думать будешь после. Завтра. Если наступит завтра.

– Правила твои? – спрашиваю у Смерти.

– Конечно. Лишь на время жизни человека я не властен над ним. Да и то – как посмотреть.

– Какая игра? – мой голос дрожит. – А вдруг? Ведь это шанс вырваться и снова жить, как когда-то, давно. Всё время под дозой адреналина.

– Твоя любимая – «Кошки-мышки». Выиграешь – будешь жить. Полчаса форы. И твои мысли – только твои.

– Ты читал мои мысли? – кивает. – Все? – щёки пылают от стыда. Значит, вся игра была блефом.

– Полчаса идут.

Натягиваю первое попавшееся платье. Тот самый коралловый сарафан, сую ноги в балетки, хватаю сумку, автоматически проверяю документы и деньги. Запираю зачем-то квартиру, то ли чтобы воры не забрались, то ли чтобы Смерть оставить там. И то, и другое лишено смысла.

Влетаю в ночную мглу. Кажется, ночь затянулась. Тусклые мерцающие звёзды. Мертвенно-бледное сиянье луны. Медовый свет фонарей. Блёклая нефритовая зелень. Всё словно окутано туманом. Выбегаю на дорогу, ловлю первую попавшуюся машину. Прошу отвезти на вокзал. Время засечь забыла, действую по наитию. Мысленно подгоняю водителя, чтобы ехал быстрее. Светофоры отключены – и мы несёмся по пустой дороге, не останавливаясь.