Анастасия Кальян - По ту сторону окна

Тогда мы долго стояли с Юрой околдованные и не решались подойти. Почти от самых веток до земли дерево расходилось на две части, как пальто, а полы его блестели разноцветными шариками. Приблизившись, мы осторожно потрогали их, а затем, не сговариваясь, заглянули в разлом.

– Тут кто-то есть! – прошептал Юра, отшатнувшись. – Мельтешит что-то! Видела?

Я покачала головой и стала прощупывать то, что скрывалось во тьме дерева.

– Сено какое-то, – заключила я. – И… ой!

Я отдернула руку.

– Что там? Что?

Юра беспокойно подпрыгивал у меня за спиной, надеясь разглядеть то невероятное, что я нащупала.

– Теплое и… Как будто…

Я подползла ближе и обеими руками залезла в разлом. А затем вытащила оттуда кота. Большого черно-серого полосатого кота, который явно спал и был несколько сбит с толку таким внезапным вторжением в его личное пространство.

Дерево у реки стало нашим излюбленным местом. Там, под сеном и веточками, мы с Юрой прятали все свои детские секреты. Для этих нужд я утащила из дома самую красивую металлическую шкатулку с узорами, которую мама потом обыскалась. Видимо, шкатулка была не из дешевых, но я справедливо рассудила, что нам она нужна куда больше, а украшения мама может хоть в пакете хранить.

Важной особенностью разлома было то, что рядом с ним на нас густым туманом окутывала лень. Тело становилось тяжелым, двигаться не хотелось. Так мы лежали на травянистом выступе, болтали или что-то напевали. Юра считал, что магия таким образом напитывала нас.

В середине июля мама внезапно решила, что мне необходимо каждый день два часа читать литературу из школьной программы. Я восприняла эту идею без энтузиазма, особенно потому, что она не разрешала мне брать книги к реке. Но канючить не стала и, смирившись, откладывала чудеса на попозже. Поэтому какое-то время Юре приходилось либо топтаться у нашей калитки, либо ждать меня у разлома.

Однажды я сильно припозднилась, а когда пришла к дереву – увидела, что Юра сидит с закрытыми глазами, а вокруг него порхают бабочки. И не одна или две, а больше дюжины.

– Как ты это делаешь? – поразилась я.

Юра открыл глаза, блестевшие в свете солнца как зеленые стекляшки на нашем дереве, и улыбнулся.

– Это моя магия.

Я не сомневалась, что это действительно магия. С утра и до самого захода солнца мы сидели у дерева и ждали, когда произойдет нечто необычное. Но магия не так проста: она никогда не показывалась на глаза по нашему желанию. Зато могла виться вокруг, окружать магическим шепотом. Тогда чудеса происходили, но мы не могли разглядеть их даже перед самым носом. Поэтому мы всегда внимательно вслушивались и вдумывались: «А не происходит ли чего необычного?».

В награду за наше терпение, магия показалась нам. Я тоже пробовала призвать какую-нибудь симпатичную живность, но получалось приманивать только комаров. Так Юра стал королем бабочек, а я наловчилась убивать кровососов налету.

Однако долго сидеть у разлома нельзя, я и теперь хорошо это помнила. Когда мы находились там дольше положенного, магия превращалась в отрицательную. Но отследить момент получалось редко. Мы заметили, что в такие дни вещи рвутся и ломаются, все валится из рук и обязательно что-нибудь болит хотя бы у одного из нас. Мы ссорились с родными, а я даже однажды ударила бабушку. Так отрицательная магия влияла на нас.

Осторожно разгребая снег, я стала прощупывать почву. Знала, что шкатулки там уже нет, ведь перед отъездом спрятала ее у Юры, а принести ее обратно было бы некому. Знала, но отчего-то все равно надеялась нащупать металлический резной бок. Ведь это бы значило, что король бабочек жив.

– Софи! – крик заставил меня вздрогнуть. Я обернулась: отец быстро шел в мою сторону. По его виду я поняла, что он ищет меня уже долго.

– Ты! – крикнул он громко. Я снова вздрогнула и поднялась на ноги. Подойдя ближе, он гневно посмотрел на меня. Видимо, вид у меня был испуганный, поскольку он смягчился.

– Ты хоть знаешь, как мы все испугались? – его голос звучал устало.

– Чего? Чего вы испугались?

Отец вздохнул, но не ответил.

– Пойдем-ка домой, Софи.

Мы шли молча. Время от времени я смотрела на отца, и мне становилось немножечко стыдно. Но я знала, что скажи я, куда направляюсь, меня бы никто не отпустил.

Бабушка с мамой сидели на диване в гостиной прямо в куртках, угрюмые. Делали вид, что смотрят телевизор. Я прошла мимо них и поднялась в свою комнату. Никто не сказал ни слова.