Надежда Красилова - Мертвые хозяева. Что есть обнажившаяся душа!?

– Не расчесывай, будет только хуже! Ночью я запек нам прошлогоднюю картошечку, давай налегай! – Гриша по-деловому сел на землю.

– Подожди, я схожу в туалет, – Валя встала и растерянно посмотрела по сторонам.

– Вот те кусты особенно подходящие. Да, да, еще подальше пройди.

Они поели, попили, собрали вещи, Валя привела себя в порядок и расчесалась. Тронулись в путь лесными тропами. Солнце уже просачивалось сквозь ветви деревьев, окутывая их в свой мягкий ясный свет. Проснулись крылатые лесные создания и наполнили заливистой музыкой свое царство.

– Гриша, как хорошо! – воскликнула девушка.

– Вот видишь, какая красота кругом. Какой воздух! Лес – это жизнь, лес – это пища для души! – восхищался брат.

– Мы идем уже где-то час, а у меня как будто силы удвоились. Знаешь, раньше я не очень чувствовала радость, когда мы ходили по грибы и ягоды, но сейчас мне так хорошо, – Валя остановилась, посмотрела на небесный чистый свод, на свободно тянувшиеся вверх зеленые сосны и ели могучие и тоненькие молодые.

– Смотри, на веточке еловой сидит птичка с желтым брюшком, красавица.

– Все, упорхнула, испугалась.

Какая шершавая, неровная и теплая кора на ощупь, и так приятно прислониться к ней щекой. Маленький цыганенок Харман прижался к старенькой сосне, его ручки сколько могли, настолько и обхватили ствол. Слова, звуки и образы для него не имели значения, их для него просто не существовало. Его мир был миром прикосновений и связанных с ними ощущений. Все, что он трогал, на что натыкался, на что ступал, не имело картинки, звука и даже названия.

До того как прижаться к сосне и немного поелозить на колких иголках, он быстро шел, чуть не падая, спотыкаясь о корни, ветки, поскальзываясь на сухих шишках, это были неприятные ощущения, но не такие неприятные, как удары по телу, от которых все ныло резкой болью. Где-то в груди затрепетало новое чувство, чувство жалости к себе и потерянности, одиночества. Захотелось, чтобы ласковые руки залечили все раны одним мягким прикосновением к коже его щеки.

Влажные струйки побежали из глаз по лицу, он попробовал их языком на вкус, они оказались солеными, затем они стали щипать щеки. Мальчик не хотел больше плакать, но в груди все сжималось, и соленая водичка сама собой текла по щекам. Постепенно становилось легче, непроизвольные, как будто сдавленные звуки-хрипы прекратились.

Стало зябко, он прилег на достаточно мягкую землю, сжался и стал вспоминать, как его взяли под руки его таборные мальчишки, он знал их по запаху, по активным движениям, и повели по проселочной дороге. Было очень сухо, и пыль летела в лицо, хотелось чихать. Они шли и шли, пока ему в нос не ударил резкий неприятный запах навоза. Все остановились, и ему сунули в руки небольшой пустой мешок и отошли от него. Они то шли все вместе, то останавливались, мешок тяжелел. Мальчишки-цыганята припрыгивали от радости, это чувствовалось.

Потом все изменилось: мальчика оттолкнули, как будто в спешке, наверно, он остался один с этим мешком, и что теперь делать, он не знал. Неожиданно чья-то ручища вырвала мешок из его рук, железные пальцы сжали тоненькие ручки мальчика, и все его тело затряслось в разные стороны, потом его мотало вверх и вниз, голова закружилась, в лицо летели какие-то брызги, затем он был прижат к мягкому и большому брюху, а потом резко отброшен на дорогу. Боль в локтях и в тазу была неожиданной, но когда нога в жестком ботинке ударила его в бок, перевернув его тело на другой бок, он получил еще один удар, но более жгучий, невыносимый, прямо в поясницу. Ему только осталось сильно скрючиться и мычать почти беззвучно от этой боли, которая не хотела прекращаться, оставлять его. Никогда за свою короткую жизнь он не испытывал таких невыносимых для него ощущений.

Новых ударов не было, но не было и сил встать. Он лежал несколько минут, пока не решил подняться медленно и с большим трудом. Вспоминать это было мучительно…

Глазастая бабка сидела на лавочке. Она была очень старой, но могла еще хорошо видеть. За несколько домов от нее шла стайка смуглых черноволосых детишек в штанах и пестрых рубашках. Она перекрестилась три раза, так как поняла: это цыганские попрошайки наведались, и только Бог убережет ее от них. Любопытство взяло над бабкой верх, и она решила пока не уходить, стала вглядываться.

Вот они подошли к многоквартирному двухэтажному домишке, трое цыганят поднялись на небольшое крыльцо и зазвонили в дверь. Видать, стали клянчить да на жалость давить. А один-то маленький цыганенок так и остался стоять у дома, мешок какой-то прижимает к себе. Мальчишки с радостным воплем подбежали к своему с мешком, что-то туда набросали, взяли паренька под локотки и дальше пошли. Вот люди дали им подачку, лишь бы быстрей от них избавиться.