Алекс Блэк - Краудсайд

Еще один сильный подзатыльник, наконец, развязал испуганному подростку рот.

– Я знаю… – Запинаясь проговорил Джек, – здесь недалеко есть место, где… где дети ( молятся – едва не сказал он ) не используют ДЕВАЙС…

– Тссссс… – Довольным тоном протянул мужчина. – Ну пойдём, покажешь.

«Всё кончено. Обратного пути нет. Либо я показываю им, где школа, либо эти отморозки лишат жизни меня самого. Почему я сказал именно это? Неужели я так испугался, что не смог соврать? Что же мне теперь делать?!»

Пока Джек барахтался в своих мыслях, незнакомый, возвышающийся над ним человек положил свою тяжеленую руку на его плечо и повторил, – так что, дружок, покажешь, где это место?

По угрожающей интонации Джек понял, что это был совсем не вопрос, и что на этом его жизнь в детском доме закончилась, и скорее всего сама по себе жизнь тоже. Этот мародер все равно его не отпустит. Начнется ли другая, наполненная свободой и приключениями, на что он минуту назад рассчитывал, в этом Джек уже сильно сомневался.

– Не переживай, мы просто побеседуем с вашим директором.

Главарь подозвал банду и, поскрипывая снегом, все вместе они направились к детскому дому.

Подходя к тому самому месту, о котором, заикаясь, проговорился Джек, со стороны заброшенного футбольного стадиона, находившегося через дорогу, раздался приглушенный лай. Его подхватили другие завывания, и, перейдя в унисон, казалось, уже целый легион певцов совместно исполняют вокальную псиную пьесу. Никто, кроме Джека не обратил на это внимания по двум причинам. Первая – одно дело засыпать под звуки лающих собак находясь в безопасности за толстенными стенами, и совсем другое быть вот тут на улице в пятидесяти метрах от места, где каждого ждёт ужасная участь, попади он туда. Джек знал, что приглушенный далекий вой даже более реален, чем новый гость в его теле, и кровавое месиво, которое должно последовать за этим шумом лишь вопрос времени.

Впечатлительность юности родила в воображении картину человеческих внутренностей, разбросанных по снегу, и незримая, но близкая опасность, царящая за колоннами стадиона, стала для Джека более осязаема, чем толпа отморозков, чья плоть, если что, так же легко прокусывается острыми клыками голодных собак. Джек помнил, как несколько мальчиков решили прогуляться по руинам легендарного в былые года стадиона, и что никто из них не вернулся. А через пару дней на дороге между детским домом и стадионом нашли разорванные в клочь лохмотья, в которых директор школы узнал одежду своего сына. Но это было год назад. Страшно было представить, сколько теперь расплодилось там этих кровожадных монстров. В военное время людям было не до них, и для детей оставалась лишь надежда, что в случае голода эти твари не побрезгуют даже собратом, и популяция будет держаться на одном уровне. Но ошибаться привилегия детей и женщин, и Джек очень понадеялся, что подобное заблуждение в этот момент станет для него спасением. Чтобы спастись, он надеялся каким-то образом использовать этих собак.

Вторая причина, по которой бандиты не обращали внимание на далекий скулеж, так это эйфория, охватившая их перед предстоящей расправой над провинившимися.

– Ты что решил поиграть с нами? – раздраженно прыснул здоровяк, когда Джек указал на высокий забор, за которым было воспитательное учреждение. Они все остановились.

– Слушай, Сэм…– обратился один из них к главарю. – Этот детский дом находится под опекой государства, которое, если ты не забыл, платит нам… вряд ли там могут быть те, о ком чешет этот сопляк. Государство бы…

– Заткнись! – рявкнул на него Сэм. – И без тебя знаю.

– Слышишь, пацан, – обратился он к Джеку и пнул его ногой в спину. Тот упал и стукнулся носом об затвердевший лёд, который мгновенно окрасился в красный.

– А может, мы отправим тебя к Андромеде? – сказал Сэм, ласково так назвав эпичное безвозвратное исчезновение, намекая на смерть.

Джек хотел признаться, сказать, что да, Сэм прав, и он действительно обманул их, но язык, словно его не слушался.

– Это правда! – Не поднимаясь с земли, и не отрывая глаз от зловещего стадиона, прокашлял Джек, вытирая рукавом нос. – Семьдесят человек, и несколько взрослых. Но сейчас все в музее и будут только вечером, – выпалил он и расширил глаза до размеров сверхудивленности, от того почему он все еще продолжает говорить правду, и каким образом теперь он оправдает тот факт, что знает ровное количество людей в школе.