Алексей Аберемко: Влияние сглаза на производственный травматизм

Для листопада было еще рано. Листьям можно смело повисеть месяц-полтора, но последний месяц лета выдался засушливым, и к сентябрю кроны деревьев уже начали приобретать свои осенние оттенки.

Днем прошел дождь, и, под тяжестью капель, черешок желтого листика березы подломился. Порыв ветра подхватил и понес свою нетяжелую ношу над городом. Силы движения воздуха надолго не хватило. Легко планируя, лист стал снижаться, тут последовал удар, и он крепко прилип к стеклу проезжающей маршрутки.

Табличка номера маршрута была желтого цвета с черной цифрой 28 и указанием основных остановок от улицы Интернациональной, до улицы Киевской. Желтый березовый лист прилип как раз на цифру 8, слившись с желтым фоном. Восьмерка располагалась на грязной после дождя части стекла. Щетки стеклоочистителя не доставали до этого места, поэтому незваный пассажир продолжил свой путь по городу уже на общественном транспорте. Теперь в косых лучах вечернего солнца цифру можно было легко принять за 9. Однако этого никто не замечал, так как в это время домой с работы в основном ехали завсегдатаи маршрута, они знали, что двадцать девятый идет на полчаса позднее. Да и на табличке у того четко прописаны остановки от железнодорожного вокзала до улицы Звездной.

Главный специалист по охране труда крупного предприятия по производству холодильников, мужчина тридцати четырех лет, Виталий Алексеевич Голубев вел расследование несчастного случая на производстве. С причиной, приведшей к наступлению неблагоприятных последствий, как-то не клеилось, поэтому пришлось ехать через весь город в районную больницу, где в травматологическом отделении лежал пострадавший – слесарь-наладчик Бородин Н.Н.

– Николай Николаевич, ну вспомните, пожалуйста, может лежало что-нибудь на полу, может отвлек кто-нибудь. Ведь не бывает так, чтобы человек на ровном месте, да еще так, что головой пробил дверцу проезжающего по конвейеру холодильника!

– Да не было там никого, Виталий Алексеевич. И пол ровный, Вы сами видели. Просто не повезло. Наверное, сглазил кто-нибудь. Так бывает.

Они сидели в четырехместной палате. Кровать стояла возле окна. Дождь закончился и окно было открыто по причине теплой сентябрьской погоды. Хотя «тихий час» прошел совсем недавно, на кровати напротив спал после обезболивающего укола мужчина. Нога в гипсе была поднята вверх не растяжке. Было время посещения больных, и у кровати больного возле двери сидела женщина лет пятидесяти, может – жена. Характер травм этого больного был не ясен, так как ни гипса, ни повязок на нем не наблюдалось.

Халаты или пижамы больным не выдавались, ходили в своем. Николай был в черной футболке без рисунков и надписей и в тренировочных штанах. На голове красовалась повязка-чепчик, правая рука до локтя упакована в гипс. Специалист по охране труда красовался в элегантном сером костюме, светло-голубой рубашке с галстуком в строгую серую, разных оттенков, полоску. На ногах были новые черные туфли и серые, в тон к галстуку, носки. Поверх костюма был наброшен белый больничный халат. Голубев любил одеваться аккуратно. Даже спецодежда, в которой Виталий обходил производственные участки, была всегда чистой и тщательно выглаженной женой Людмилой.

– Что значит, сглазил?! Мы в двадцать первом веке живем. Не в средневековье каком-нибудь. Сглаза не существует! Вот почему меня никто не глазит? – терял привычное самообладание главный специалист.

– Ой, сплюньте, молодой человек, – вмешалась в разговор беззастенчиво слушавшая спорщиков женщина у двери, – беду накличете!

Виталий внимательно посмотрел на говорившую. Она была немолода, но впечатления «старой бабки» не производила. Одета неброско, но вполне современно. Брючный костюм в черно-бордовых тонах. В меру косметики и бижутерии. Седина если и была, закрашена в естественный каштановый цвет. Ногти поблескивают свежим маникюром.

– Вы же современный человек. Вы реально в это верите?

– Знаете, сколько случаев бывает?! Я точно знаю. Мне рассказывали. Вот, например…

Что «например» слушать уже сил не было:

– Не вмешивайтесь, пожалуйста, со своими суевериями, – отмахнулся Голубев, – работать мешаете!

Женщина что-то проворчала, посмотрела недобро, исподлобья, но замолчала.

– Зря Вы так, – вмешался до сих пор молчавший ее муж, седой худощавый мужчина с грустными глазами, – жизнь – это хаос, никто не знает, что с ним произойдет в следующий момент.