– А меня, мальчики в долю возьмете? Я сегодня не пустая: одного приезжего лоха развести удалось.
И женщина горделиво поставила на ящик завернутую в газету начатую бутылку дешевого портвейна.
Георгий одобрительно кивнул головой:
– Ну что ж, гостям всегда рады. Тебя как кличут?
– Зови сегодня Ольгой. А завтра видно будет. Только мне больше плесните: догонять буду.
– Мы не против. Вот Паша, предлагает выпить за то, что мы тут все одной крови. Как считаешь?
Девица с готовностью кивнула:
– Он прав: в бане и во время выпивки мы все равны. А то, что наш друг в костюмчике приличном еще ничего не значит. Иногда подобные типы со мной такое вытворяют, что и в голову обычному нормальному мужику не придет. Ладно, не обижайся: я же вижу, что ты не из таких извращенцев. Давай, начнем.
Новая доза пошла тяжелее, и Думов с непривычки почувствовал головокружение и тошноту. Он словно в тумане наблюдал как опьяневшая женщина, кокетничая, перекидывалась незамысловатыми шутками с Георгием. Наконец, решившись, она поднялась и присела на колени к приглянувшемуся ей мужчине. И тут внезапно Георгий, крепко сдавив захрипевшее горло женщины, начал наносить ей удары ладонью по голове и туловищу.
Думов вскочил и попытался вмешаться. Но бродяга легко отбросил его в сторону. На миг получившая свободу Ольга успела сдавленно прохрипеть:
– У тебя, что крыша поехала, придурок? Если есть претензии, то скажи!
– А ты не помнишь, стерва, откуда ветер дует? Год назад меня клофелином на этом самом месте угостила и обчистила как липку. На деньги мне наплевать. Как пришли, так и ушли. Только вот доктора меня тогда еле откачали. Больше месяца в больнице провалялся. За эту подлянку дал клятву рассчитаться. Только найти не мог. А сегодня ты сама на меня выплыла и не узнала. Да и не мудрено: каждый день по несколько мужиков охмуряешь. Каждого ведь не запомнишь.
– Да зачем мне клофелином баловаться? Я баба добрая. Меня и так мужики угощением не обносят. Обознался ты. Я на этой точке всего три месяца кручусь. Небось, мозги свои с того раза подрастерял и собрать назад не можешь.
Думов, потирая ушибленный при падении бок, поспешил вмешаться:
– Ты, Георгий, горячку не пори. Вполне мог обознаться. Мало ли здесь возле вокзала девиц, похожих на неё болтаются.
– Ты, Петя, в наш разговор не встревай. Без тебя разберемся.
Постепенно, побелевшие от ярости глаза бродяги приняли осмысленное выражение. Он шагнул к ящику, и, взяв нож, протянул его Думову:
– Возьми и порубай еще сальца. Пока я эту кралю буду учить уму-разуму.
Думов поспешно схватил нож. В его голове промелькнуло: «Сейчас он убьет эту несчастную девку, а потом возьмется за меня. Живой свидетель преступления ему не нужен. Надо его опередить и всадить лезвие в ямку чуть пониже прыгающего при разговоре вверх и вниз кадыка».
Заметив его взгляд, бродяга, оценив ситуацию, предупредил:
– Даже не думай, Пётр. Сломаю руку, прежде чем приблизишь «перышко» к моей глотке. Да и ни к чему это. Раз ты ей сочувствуешь, то отпущу бабу без возмездия. Дай-ка сюда ножичек. А то еще от перевозбуждения, сам порезаться можешь.
Думов нехотя отдал «финку» хозяину и, все еще опасаясь нападения, сделал шаг назад. Бродяга усмехнулся и, желая успокоить собутыльника, повернулся к нему спиной и начал резать закуску. Обрадованная затишьем Ольга медленно, боясь спугнуть удачу, стала продвигаться к дырке в заборе:
– Вы тут, мальчики, без меня теперь отдыхайте, а я пойду от греха подальше, а то еще прибьете по ошибке.
После того, как женщина скрылась, Георгий медленно допил водку, и задумчиво стал жевать сало. Затем, словно очнувшись, кивнул Думову:
– Все, пора отсюда делать ноги. Эта курва, сейчас сюда своих дружков с вокзала приведет, либо по злобе полицию натравит. Уходим.
Выбравшись на оживленную улицу, Думов вслед за Георгием направился в сквер.
Возле скамейки Георгий остановился:
– Все, братан, здесь разбегаемся. Не знаю куда тебе, а я двину отсюда подальше. Чую: здешний климат становится вредным для моего здоровья. Вот, возьми нож себе на память. Может и пригодиться.
Не смея ослушаться, Думов послушно взял протянутый ему подарок. Бродяга поспешно зашагал прочь. Перед тем как завернуть за угол повернулся и, подняв вверх руку, насмешливо крикнул:
– Ты и я одной крови!
И это приветствие жестокого типа с синими от татуировок пальцами заставило Думова внутренне содрогнуться. Он с отвращением выбросил в кусты опасный подарок бомжа, провожая взглядом сверкнувшую в лучах солнца разноцветную рукоятку ножа.
Читать дальше