Татьяна Форш - Ведьмин крест

– Тихо! – гаркнул на деревенских Илья Николаевич и, подойдя ближе, заговорил, обращаясь к Софье: – Видишь, как все получилось. Видать, и впрямь я горе приношу своим избранницам! Я бы тебя помиловал. И к матушке твоей отправил, чтобы с глаз долой… да только если я тебя не казню, они разорят и сожгут мой дом, а я этого не заслужил. Разве тем только, что тебе был не люб… Прости же меня за все…

Илья развернулся к окружившей их толпе.

– Повесить их. А тела сжечь!

Наутро, когда отполыхали погребальные костры, и деревенские, удовлетворенные местью и целковыми, что дал им барин на новые постройки и восстановление сгоревшей деревни, разбрелись кто куда, во двор вышел Илья Николаевич. Подойдя к костру с останками Софьи, он долго стоял рядом с ними, словно мысленно обращаясь к ее упокоенному духу, и уже собрался было уйти, как вдруг заметил блеснувший зеленым сиянием камешек. Нагнувшись, он поднял из пепла крест, который, как он помнил, почти никогда не снимала Софья, и растерянно оглянулся.

Словно того и дожидаясь, к нему подбежал посыльный, все это время стоявший у крыльца.

– Господин, а я тут стою, не знаю, как подойти… – Он замялся, бросив полный страха взгляд на белеющие среди пепла кости. – Мне бы в столицу вернуться. А я расчета с вашего брата, как вы мне обещали, так и не получил! Хорошо, что хоть сам жив остался!

– А… да… – Илья растерянно покивал. – Зайдем ко мне в кабинет. Я дам денег на обратную дорогу. Но это не все. Мне нужно, чтобы ты отвез этот крест и письмо графине Рощинской. Вот последний мне известный адрес. Возьмешь у нее ответ и найдешь меня в столице. Дам пятьдесят рублей! Справишься?

Под суровым взглядом хозяина посыльный быстро-быстро закивал.

– И ни слова графине о том, что произошло с ее дочерью. Не было тебя здесь. Не видел ничего. Ясно?! – И снова дождавшись кивка, удовлетворенно хлопнул того по плечу. – За молчание еще столько же получишь…

– Ну что, как? – Стас заинтересованно посмотрел на Вика, когда они вошли в комнату. Вик помнил его спальню еще с тех пор, как приезжал к нему в гости летом, чтобы отдохнуть от бесконечного волнения за больную мать. Чтобы вспомнить, как это – просто быть ребенком.

– Все хорошо. Соня так устала, что, наверное, уже спит. – Тот пожал плечами, сел на кровать и с ностальгией огляделся. – Как в старые добрые…

– Это как посмотреть… – Стас усмехнулся и поднялся. – Ну, ты тут располагайся. А я пойду, умоюсь.

– Давай… – Вик кивнул и лег на заправленную кровать, рассматривая дощатый потолок. – Я помню здесь каждую досочку… Словно в детство вернулся.

– Ты всегда был романтиком, – хмыкнул Стас и вышел за дверь. Вик улыбнулся и только хотел с наслаждением закрыть глаза, как в кармане весело запел телефон. Сунув руку, он вытащил трубку и с опаской вгляделся в цифры номера. Знакомые!

– Зоя? Как ты?

– Вик! Нормально, ты где?!

– Я с Соней и Стасом у твоей матери. Надо узнать, что делать с амулетом. Ну и вообще…

– У мамы?? – Голос Зои на миг стих и зазвучал с удвоенной силой. – Уезжайте!!! Слышишь? Бери Соню и уезжай! Ты не понимаешь!!! Он хочет…

– Кто, что хочет? Алле?! Зоя!!! – Вик даже вскочил на кровать, пытаясь поймать связь, но телефон, прохрипев что-то невразумительное, замолчал, и тут же женский голосок вежливо сообщил, что «абонент временно недоступен». – Черт!

Дверь распахнулась, и вошел Стас с полотенцем.

– Ты чего кричишь?

– Да… уже ничего! – Вик спрыгнул, сунул телефон под подушку и снова лег на кровать. – Зоя звонила…

– А. И чего говорит? – Стас расправил кресло-кровать и сел, вытирая полотенцем лицо.

– Да в том-то и дело, что ничего. Связь теряется. Абонент не абонент.

– В этой глуши всегда так… – Сочувствующе кивнул тот и, прежде чем выключить ночник, поинтересовался: – Спим?

– Спим! – Вик закрыл глаза.

Ему показалось, что закрыл он их всего на миг и тут же снова открыл, вслушиваясь в звенящую тишину. Тут же где-то снова раздался душераздирающий крик.

Соня?

Не разбираясь, что и как, он выбежал из комнаты на свет, как оказалось, предусмотрительно оставленный Стасом в коридоре, и бросился к Сониной спальне, уже на бегу вспоминая, где находится. Дверь в комнату Сони он открыл плечом и остановился на пороге, в ужасе разглядывая объятое огнем тело стоявшей на постели девушки. Соня извивалась, словно пытаясь сбросить невидимые веревки, что-то бормотала, вскрикивая, но голос срывался, переходя в хрип.