Эль Бруно - Бестиарий

– Не знаю. У меня есть только ссылка на адрес в теневом интернете, а там следов не оставляют, – ответил Кристиан. – Думаю, это вообще тупиковый след. Сначала заеду пообщаться с родителями Василисы. Может, у неё ещё защитники могут быть.

– Не думаю, что это её отец-инвалид, – пожал плечами Дима. – Но, в любом случае, удачи. Надеюсь на скорые результаты.

– Как обычно.

– Было приятно с вами познакомиться, Диана, – следователь улыбнулся Саше одними глазами, а потом скрылся в кабинете.

– Поразительно, что с тобой работают, в целом, очень неплохие люди, – заметила девушка у машины.

– Он сидит на амфетамине и нарочно не прикрывает контору, которая им торгует, – сообщил Кристиан. – А ещё улики подделывает.

Саша нахмурилась, не зная, что на это ответить. Кристиан продолжал:

– Но, в целом, он и правда неплохой. Сосредоточься на работе, хорошо?

Плохие… Хорошие… Ненавижу эти ярлыки! В целом, меня достойно воспитали родители, и я смог бы вращаться в так называемом «элитарном обществе». Волк, одетый во фрак овечий, выдающий хищность бешеного оскала за вежливую улыбку, даже смешно.

Если бы моя временная помощница удосужилась изучить служителей закона, она еще нескоро смогла бы отмыться от налёта цинизма, неизменно вросшего в её характер. Конституция запросто посадит за решетку парня, защищавшего девушку от грабителя. Чтобы доказать невиновность в таком случае, нужно сильно постараться, на что не у каждого есть средства и знания. Эксперименты в криминалистических лабораториях, нанятый адвокат, это всё нужно делать за свои деньги, большие для простого человека.

Говорят, что при самозащите нельзя убивать, но это – дело случая, эмоций и человеческого фактора. В физическом столкновении всё решает инстинктивная реакция. Всем плевать, потому что в основах закона сказано, что человек обязан контролировать свои инстинкты. Все без исключений. В основе закона мы – неодушевленные роботы. Но не указано, с какого точно возраста мы должны целиком и полностью контролировать свои инстинкты. Никто не учит этому. Никто никогда всерьез не учитывает фактор воспитания.

Конституция не сажает взяточников, потому что они – истинные любимцы системы. Она называет оскорблением свободы вероисповедания любое вскользь сказанное слово. Хуже всего лишь налоговый кодекс и ситуация с защитой прав психически больных.

Таким образом, Александру ожидает много чудесных открытий.

Эта девушка, смотревшая на Диму с такой доброжелательной мягкостью, не знала, что самое страшное в правоохранительных органах – человеческий фактор. Чтобы эффективно работать, он принимает амфетамин, который медленно разрушает его нервную систему. Дима прикрывает своего поставщика – ничего серьезного, просто небольшое зло ради большого блага… Поставщик амфетамина некрупный, хотя Дима прекрасно знает, что один такой деятель порождает сотни новых наркоманов за два года. Он часто шипит мне, когда имеет намерение выговориться, что по коридорам в погонах ходят карьеристы, лентяи и недоучки, в лучшем случае.

Вера не знает о его привычке. Вера не знает ни-че-го, но догадывается, потому что она – умница. Циничная умница, уставшая однажды ждать принца и сама ставшая этим принцем. Роль ей удалась плохо, и с каждым годом она сильнее напоминает мне скандальную стерву из лавки на рынке. Возможно, потому, что умные женщины редко находят себе пару. А может потому, что ее работа по криминалистике когда-то была украдена лучшей подругой.

При приёме на службу проводят тщательный отбор кандидатов в плане болезней нервной системы, но никто не проверяет их на безразличие и идеалы. Необъективно – говорят они. Так было бы непрофессионально – говорят они. Человеческий фактор – это бесконтрольный вирус в правоохранительных органах и везде, вообще, говорю я. Эти волки в погонах прикрываются уставом и приказами, когда истязают невинных. Прячут друг друга за спины, как и принято у волков. Собираются в стаи. Считают людей овцами. Идеальное сравнение.

Эта девочка не знала, что Дима – уставший, злой, разочаровавшийся человек, борющийся против системы, уже не понимая смысла борьбы. А Вера способна спокойно смотреть, как расчленяют ребенка и хлопать меня по ладони: ну-ка, отмотай назад, Крис, кажется, я заметила у него необычную желтизну в глазах.

Иногда Дима говорил мне – времена меняются, Кристиан. Сказал, постперестроечные традиции понемногу отпускают свою угрюмую хватку, в органах растет количество ответственных, человечных людей. Просто они чаще всего не попадают на высокие должности… И еще их всячески забивают. А еще они, в принципе, никому не нужны, и от того спиваются в конце карьеры.