Оксана Заугольная - Мурмурация

А она сбежала в другой город, прицепилась к Виктору как клещ, с его помощью поправила все документы, взяла себе другое имя, изменила стрижку и цвет волос… Как будто это что-то изменило для него. Запах всё равно оставался прежним. Кисловатый запах слабости. Тадеуш знал, что окажется рядом, когда будет нужно ему. Только в этот раз он не даст ей так быстро раскусить себя. Нет уж, в этот раз она должна успеть перепугаться до смерти, молить о ней и даже не надеяться снова удрать. Может, и неплохо, что предыдущий свидетель другого убийства не просто остался жить, а сумел вытащить и девчонку с собой. Так будет интереснее. К тому же сам Виктор пах вовсе не жертвой. Тадеуш чувствовал в нем почти такого же, как он сам. Убийцу.

Теперь же, когда он вынужден был как можно незаметнее осесть в поселке, куда сбежала девчонка, он радовался даже больше, чем до этого. Небольшой и вроде бы совершенно обычный поселок весь насквозь пропах смертью и страхом. Здесь убивали и не раз. Не только свиней и кур, кровь который впиталась в землю почти каждого двора, будто это была деревня, а не поселок при городе для работяг заводов. Нет, здесь определенно убивали людей. И еще не раз убьют, Тадеуш знал это точно, как и то, что кого-то из этих предполагаемых жертв убьет он сам.

Оставив поиски жилья – в крайнем случае всегда можно переночевать в лесу, заброшенном сарае или добраться до дач близлежащего города, Тадеуш принялся скрупулезно исследовать поселок.

Девчонка с новой приятельницей ходили тут днем, и точно не видели даже половины того, что видел и чувствовал Тадеуш, продвигаясь вдоль заборов в полной темноте. Фонари на улице не работали, но ему это было на руку. Несколько раз его чуяли дворовые собаки и заходились бешеным лаем, но Тадеушу не было до этого никакого дела. Все эти сторожевые псы были крепко привязаны, и в самом серьезном случае, могли лишь скрести лапами под калиткой. А на их лай никто не торопился выходить.

Только один раз выскочила какая-то старая шелудивая псина и облаяла его под вопли старухи из дома. «Куси, куси неверных!» – верещала бабка, темным силуэтом выделяясь на фоне света открытой двери. По ступеням она не спускалась и вряд ли даже видела, на кого натравливает собаку. Тадеуш по-птичьи склонил голову на плечо и прикинул, сможет ли одним рывком свернуть тявкающей твари шею раньше, чем та ухватит его зубами. Наверное, псина что-то почувствовала в его взгляде, или её впечатлил оскал, но она поспешно ретировалась, продолжая облаивать его уже из-за забора.

Тадеуш медленно двигался вдоль темных домов, пригибаясь лишь в том случае, если окна светились или слышались голоса. Кровью пахло всё отчетливее.

Наконец, он почувствовал, что нашел, откуда идет запах. Он остановился совсем рядом с калиткой, но прижался к высокому забору так, чтобы его не было видно. Чувство времени не подвело. Едва он принял удобное положение, как хлопнула дверь. Вскоре совсем близко раздались торопливые шаги, скрипнула калитка.

Впереди появился силуэт, едва различимый в темноте. Тадеуш подождал совсем немного, на раз-два-три дыхания – и медленно двинулся следом за человеком, от которого сильно пахло кровью. Впрочем – и теперь Тадеуш это чувствовал совершенно точно, кровь была не человеческая, а всего лишь собачья. Тоже неплохо, особенно после встречи с псиной, которую он так и не прибил, но недостаточно.

Человек тем временем выбрался за пределы частного сектора и двигался в сторону психиатрической больницы. Неподалеку от неё на ровном месте он расчистил пространство и с пыхтением принялся ползать по кругу, что-то рисуя или выцарапывая. Подойти ближе и узнать, что именно, не было никакой возможности, так что Тадеушу оставалось только наблюдать издали. Как же по дороге ему повезло, что фонари не горели! У больницы тусклые светильники работали – государственное учреждение, все дела. Зато и мужчину, ползающего по земле, было видно очень неплохо.

Тем временем тот закончил чертить, достал пластиковую бутылку и, аккуратно разливая собачью кровь, принялся что-то бормотать на паршивой латыни. Тадеуш немного знал латынь, и эта была паршивая. А голос незнакомый.

Голос с придыханием и заиканиями на каждом втором слове пытался вызвать Белиала. Никогда ранее Тадеуш так сильно не хотел показаться постороннему, чтобы просто постучать по пустой голове, а не убить из-за его жажды. Зачем, спрашивается, вызывать в этот богом забытый поселок такого демона? К чему это вообще? Да к тому же в первую попавшуюся ночь. Тадеуш не увлекался демонологией, но он чувствовал, что звезды находятся вовсе не там, где требуется. Для него Белиал пах зимним морозным вечером и бычьей кровью. Не собачьей.