Павел Козлов - Каменное перо

Они говорили о музыке.

– Я люблю скорбную душу скрипки, – признался Принц. – Она говорит со мной как никто другой.

– Мне милей клавесин, – отвечала она. – Его клавиши поют мне о доме, где бы я ни была.

– Вы скучаете по дому?

– Нет, слишком мало я провела вдалеке. Но дом занял прочное место в моем сердце – только дайте мне время, и я непременно погружусь в меланхолию. Так было не всегда – только оказавшись на три года за границей для изучения наук я по-настоящему полюбила дом.

– А я полюбил вас, – сказал тогда Принц.

Воцарилась неловкая тишина.

– Вы знаете меня лишь неделю, – наконец укорила его Изабелла.

Он засмеялся, считая, что она дразнит его. Ах, Принц! Даже за эти семь дней ты должен был понять ее лучше.

– Но я уже знаю, что не хочу знать никого другого, – возразил Принц. – Прошу вас, если я смею надеяться на взаимность, дайте мне знак, не мучьте меня. Не отрицайте, что мы словно родственные души – мне кажется, что мы знакомы уже не один десяток лет.

– Я не верю, что вы могли так полюбить меня за столь ничтожный срок, – мягко возразила герцогиня. – Требуется гораздо больше, чтобы по-настоящему узнать человека.

Принц был уязвлен. Он чувствовал себя преданным. Все шло так чудесно, и взаимное признание уже казалось святой неизбежностью, но… Все ложь! теперь его надежды рушились по какой-то ничтожной, непостижимой причине.

– Что ж, – со внезапным ядом заметил он, – стало быть, вы и вправду никогда не испытывали столь глубокого чувства и теперь не решаетесь разглядеть его в другом человеке. Оно не ведает сроков и ограничений. Вы сомневаетесь в моей искренности и грешите на малую продолжительность нашего знакомства, в то время как я всего минуту назад опасался, что мое признание прозвучит запоздало. Зачем было давать мне такую надежду? Ведь мне не привиделись наши чудесные встречи, я не придумал себе теплоту ваших слов, я не вообразил себе удивительное совпадение наших вкусов?

Она не нашлась, что ответить.

– Увы, вот и ответ на мою мольбу – вы ни за что не были бы так жестоки, разделяй вы хоть малую толику моего помешательства!

– Вы сами называете это помешательством, лихорадкой, – заметила герцогиня, – а всякой болезни свойственно проходить.

– Как вы правы! Или она убьет меня, или ваша взаимность меня вылечит. В любом случае, помешательство не будет вечным – в этом я не смею вам перечить.

Они помолчали.

– Что же! Если вы требуете от меня прекратить преследование, – обиженно заметил Принц, – я не буду вам более докучать! Но ждите от меня перемены – я не склонен ветрено относиться к своим привязанностям.

– Я не прошу вас давить ваши чувства, – растерялась Изабелла.

– Значит, со временем вы сможете ответить на них?

– Я не думала об этом… Вы мне… симпатичны…

– Симпатичен! – обескураженно процитировал Принц.

– Я благодарна вам за это признание, – вспыхнула герцогиня, – но неужели вы считаете, что я чем-то обязана вам только из-за того, что вы мною увлеклись? Зачем следовало так торопиться? Не поймите меня неверно, эти дни и вправду были волшебными, но разве я давала вам повод думать, что спешка была бы уместна? Да и потом вы же сами видите, как напряженно проходят переговоры! Имеем ли мы право рассуждать о личном счастье, словно мы дети местечковых дворян, в то время как завтра наши родители могут оказаться по разные стороны баррикад в настоящей войне?

Принц, обескураженный обидной правдой ее слов, промолчал.

– Почему вам обязательно нужно спешить? Вы думаете, что я тут же позабуду вас? Вы думаете, что я не буду о вас думать, положу наше знакомство на полку приятных воспоминаний и с радостью вернусь к обычным делам? Я уверяю вас, что этого не случится. Но могу ли я со всею честностью сказать, что люблю вас?

– Простите, – смущенно прошептал он.

– Полноте, Принц, давайте не будем ссориться. Пройдемте внутрь, и пусть между нами все будет по-старому?

Он угрюмо кивнул, но его душа уже никогда не была прежней.

Как тяжело дадутся мне следующие слова, но я обязан их произнести. Изабелла, мудрая, искренняя девушка, была во многом права – любовь и влюбленность так часто принимали друг за друга, что очередное поспешное признание не навевало ничего, кроме настороженности. Но Чувство, какое бы абсурдное выражение оно ни нашло в эту роковую ночь, оказалось самой настоящей любовью. И если бы я не был таким эгоистом, я бы сказал сейчас: как жаль, что никто из них не мог заглянуть в будущее и увидеть, что этот мятежный уголек продолжит самоотверженно и преданно тлеть в груди нашего Принца. Его беспокойная душа, его безрассудное сердце распознали подлинность раньше, чем она стала правдоподобной, но ничего не смогли доказать. А Чувство, отвергнутое и уязвленное, не покинуло его. Он унес его за собой в изгнание, оно не оставляло его в самые одинокие минуты его скитаний и делало его изгоем даже тогда, когда он находил компанию, оно раздирало его на части своей непостижимостью и сводило с ума своей простотой. Их знакомство продлилось четырнадцать дней, а любовь его пережила год и, я верю, до сих пор отказывается умирать.