Мери Морган - В камере с призраком

– Поехали! – бросил Глеб. Я по нему прекрасно видела, что он чем-то недоволен. И даже знала чем – Глеб уже с утра услышал это ненавистное ему имя моей подруги. Мы двинулись к Нисану, чтобы добраться до необходимых мест.

– Зайчик, не забудь пристегнуться! – обратился муж к Люси, и мы понеслись по направлению к детскому садику.

Пока мы ехали, Люси задавала много вопросов обо всем, что приходило в голову ребенку.

– Кажется, Ника, ребенок пойдет по твоим стопам и станет журналистом. Столько вопросов! Люси, хочешь быть журналистом? – спросил у ребенка Глеб, подъезжая к садику.

– Хочу! А что это? Что там надо делать?

Муж, улыбнувшись, покачал из стороны в сторону.

– Ева говорит, что дети все такие любопытные в этом возрасте, – сказала я и тут же об этом пожалела, потому что в данный момент Глеб мне напоминал быка перед нападением: нога все сильнее давила на газ, а из ноздрей шел пар.

– Пап, так кто такой жарнилист? – спросила дочь, исковеркав незнакомое для нее слово.

– Пусть тебе об этом мама расскажет, – процедил он сквозь зубы.

Дочка подскочила и протиснулась между нами, ближе к коробке передач.

– А я хочу, чтобы ты рассказал! – упрямо произнесла она, глядя на своего отца.

Я ухмыльнулась:

– Давай, «любимый папочка», расскажи! Сам ведь напросился!

Люси внимательно смотрела на отца. Глеб как раз припарковался возле садика, на парковке.

– Люси, жур-на-лист – сказал муж по слогам, чтобы ребенок запомнил произношение слова, – это тот, кто задает вопросы и рассказывает всему миру ответы на них, которые ему дали другие люди.

Мне стало немного грустно при этих словах. Когда я уже стану настоящим журналистом, который видит где задать правильный вопрос и как донести тему всем читателям? Во мне вдруг проснулось желание сделать что-то стоящее, произвести сенсацию. Так хотелось, чтобы любимые люди мною гордились, особенно мама, которая с первых дней моей работы на телеканале, ждала мое имя в новостях, газетах, но так и не дожидалась. Хотя она и поддерживала меня несмотря ни на что. Вот вернется она с отпуска, а я – знаменитая ведущая новостей на Your-news! – вот было бы хорошо! Но это кажется настолько нереальным. Тут до меня стал доноситься, будто издалека голос любимого мужа:

– Нииикаааа! – махал рукой перед моим лицом Глеб.

– А? Что? – очнулась я от своих мыслей.

Муж усмехнулся.

– Ника, ты уже спишь в машине с открытыми глазами? – и тут же добавил то, что я не услышала ранее. – Отведешь Люси в садик или мне отвести? – явно надеясь на первое.

Я повернулась к загрустившему ребенку, родители которого вновь отправляют его к чужим людям и к этому ненавистному ей Тарасу до самого вечера.

– Люси, пойдем? – протянула я к ней руку, на что девочка увернулась и ответила, что не хочет идти.

С помощью недолгих уговоров, Люси перестала сопротивляться и позволила отвести себя в садик. Что поделать? – Ребенок должен был адаптироваться в социальном обществе. По-крайней мере об этом пестрели все газеты. Правда, там же можно было найти миллион историй об ужасных событиях, которым подверглись дети в этом социальном обществе. Хотя меня успокаивало то, что у моей Люси было много друзей в садике и его очень хорошо охраняли. Везде были распиханы камеры. Я могла быть более-менее спокойна за своего ребенка. Но и плата за это была соответственная.

Сев обратно в машину, мы понеслись к моему офису. Высокое здание находилось как раз в центре города минут в десяти от садика, в который ходила наша дочка. Двадцатиэтажное зеркальное здание, которому было от силы лет 15, представляло собой великолепное архитектурное сооружение 21-го века. Нет, нам принадлежало не все здание целиком, а отводилось лишь 2 этажа, почти на самой верхушке (17-18 этажи), как раз для такого человека как я, который жутко боится высоты. Каждый раз, когда я подходила к окну нашего офиса, меня охватывал дикий ужас. Зная о таком свойстве своего сотрудника, начальник расположил мой столик поближе к двери и, соответственно подальше от окна, чтобы я могла сосредоточиться на работе. Правда, он сказал, что такое решение было не оправдано, так как результатов оно, а то есть я, не принесло.

Наконец-то мы подъехали к зданию моей работы. Почему мне постоянно так не хочется туда идти? Многие мечтали бы работать в таком месте.

– Вы можете вспорхнуть на вашу высокую ветку, – сказал муж. Я поцеловала его и, пожелав удачи, вылезла из машины. Охватив взглядом всю эту дылду, достающую до облаков (ну может я немного и преувеличила), я пошла в здание. На входе мы всегда показывали пропуск, на фотографию которого я почти никогда не смотрела. Почему я всегда так ужасно получаюсь на фотографиях? Страшно смотреть! Внутри здание выглядело также прекрасно, как и снаружи. Стеклянные стены синеватого оттенка будто перетекали на пол – темно-синяя плитка с разводами под морскую природу. Внутри находились лишь автомат с кофе, два больших цветка по бокам и приставленные к ним небольшие мягкие кожаные диваны. Лифт, такого же цвета, как и потолок, и дверь, ведущая на лестницу, находились почти в самом конце холла.