Матвей Юджиновский - Бойся мяу

– Та-а-ак, – протянула Катька. – А это хорошо или плохо?

– Наверно, хорошо. Подумают просто, что мы передумали сегодня приезжать. И волноваться не будут, – предположила Оля, последние ее слова заглушил гром. Уже совсем-совсем, казалось, над головами.

– Или что остались в Комсомольске, – подхватил Женя. – И тут мы как заявимся. Сюрприз! Вот и мы!

Он засмеялся. Но в одиночестве. Порыв ветра подхватил его смешок и растерзал. Стало грустно. И тихо.

А через пару шагов ему за шиворот плюхнулась холодная капля. Он весь сжался, плечи подскочили до ушей. Капля скользнула на спину, и по телу пробежала дрожь. Ни второй, ни третьей капли не последовало. Сестры молчали. Они, видимо, своего поцелуйчика с небес не получили. И Женя знал, что это значит. И соглашаться не хотел – нет, он не ленивый.

Он подбежал к Кате, схватил ручку сумки:

– Давай, я теперь. По очереди.

Катя отпустила, но зашагала рядом. А Женек удивленно покосился на Олю – настолько тяжелой показалась сумка.

Они подошли к деревушке. Она вся разместилась по одну сторону от дороги. Лишь один дом чернел на другой стороне, чуть поодаль. Нежилой, заброшенный. К дороге выходило две улицы, которые будто объединял магазин.

Женька хотел было призвать племя краснокожих, то самое, что сжигает поселения и снимает скальпы. Даже услышал их воинственный клич со склона и топот лошадей. Но его вниманием завладел магазин. Тут же он почувствовал, что голоден, и вообще разве не заслужил уже мороженое. Живот заурчал, и сумка отчего-то стала еще тяжелее.

Чтобы отвлечься, заговорил:

– Зайдем в магаз.

– Нет, – отрезала Оля.

– Перекусим. Силы же нужны.

– Нет. Дойдем скоро. Ох, бабушка тебя накормит.

Катюха засмеялась. Хотя сама-то тоже косилась на магазин.

– А сколько времени вообще?

Оля взглянула на часы:

– Шесть-двадцать.

– Эх, думал, в Комсомольске футбол посмотрю. Хотя бы второй тайм…

Помолчали с полминуты. Пара-тройка жителей деревушки проводили их взглядами. Улицы были пустынны, лишь дети бегали, кричали и катались на единственном велосипеде по очереди.

– Может, нам выпросить телегу с лошадью? – спросил Женек, хотя ни телеги, ни лошадей на этих самых улицах видно не было. Не выдержал – в молчании время тянулось как сонное.

– А тот дом на холме, вон, черный, – начал он с другого, потому что никто не ответил. – Это, наверно, дом с приведениями. Страшный дом. Знаете, когда говорят: «В одном черном-черном доме…»

Он вывернул шею, вглядываясь в дом. Тот, в самом деле, стоял абсолютно черный, совсем не похожий на обычный, что из бревен ребрами и с крышей циркулем. Какой-то строгий, вытянутый, с однобокой крышей и узеньким окном, он напоминал в отдалении надгробный камень над курганом. И по ночам души погребенных восстают и населяют дом, не в силах покинуть его стен.

Шея затекла. Ручка сумки натянулась, потому что Оля ушла на шаг вперед. Но с каждой мыслью дом казался все интереснее. Оживал и соблазнял познакомиться.

Но если сунешься туда, призраки устремятся в тебя, займут твое место, вышвырнут из тела и завладеют им. Всё – только бы обрести свободу!

В этот миг дом погрузился во тьму. Трава, которой он порос, задрожала, заметалась и припала к земле. И тут же распахнулась дверца, которой и не видно было до этого. И все, что было черного вокруг, показалось серым – настолько непроницаемо черная мгла застыла на пороге. Острый холодок пополз по Женькиной спине, волосы встали на затылке. Тени десятками рук поползли по двери, и она медленно затворилась. Он моргнул чуть дольше обычного и споткнулся, едва не упав. И отвернулся наконец.

Оля притормозила и недовольно глянула на него. А секунду спустя и на нее налетела тьма. И на асфальт, и на землю. Рванула дальше к озеру. Значит, и я тоже, испугался Женька и посмотрел на руки, майку. И только потом догадался задрать голову.

Солнце окончательно скрылось в тучах. И эта стальная, мрачно клубящаяся влага роптала грозно над их макушками.

Катя подтолкнула Женю и пробасила:

– В одном черном-черном доме в черной-черной комнате…

– Стоял черный-черный сундук, – подхватил он, – под его черной-черной крышкой жил… – представил, прикрыв глаза, – черный-черный кот…

Дорога едва заметно, но пошла вверх.

– Один мальчик выпустил черного-черного кота, – продолжила Катя, хмуря брови.

– И черный-черный кот сказал – все, что он найдет в сундуке, будет его, – зашептал Женя. – Мальчик заглянул в черный-черный сундук, но там было черным-черно…