1 ...6 7 8 10 11 12 ...35 Нине, конечно, от души была благодарна коллеге, но его участие тяготило, ведь она никогда не прибегала к помощи посторонних, тем более, таких людей, как Соколовский: чужих и непонятных.
– Вы простите, Нина Петровна, за все это, – Соколовский повел рукой в сторону платка, – возможно, я слишком назойлив, но поймите: я испугался. Вы ведь сознание потеряли, а в такой ситуации лучше сделать что-то, как вы изволили выразиться, излишнее, чем потом навещать человека в больнице. Да вы и сейчас такая бледная…
Нина вдруг осознала: на ней – старый фланелевый халат, зашитый на плече, сама она лохматая, неумытая. Что Соколовский о ней подумает? Он-то всегда одет с иголочки, ездит на новой «Волге», пахнет дорогим одеколоном. Девушке захотелось спрятаться под одеяло и вообще – провалиться сквозь землю.
Соколовский вздохнул, поднялся, тяжело опираясь на трость, и ушел за перегородку, а тетя Лида, напротив, явилась с кружкой бульона.
– Вот, сварился: куриный, лечебный. А душистый какой!
Нина, которая сутки не ела, неожиданно почувствовала голод, но, разумеется, хлебать бульон перед Соколовским не собиралась. Однако тот сказал, что скоро вернется, о чем-то пошептался с нянечкой, и вскоре девушка услышала: хлопнула входная дверь.
Бульон Нина съела, запила чаем, при этом вспотела, чем несказанно порадовала сиделку.
– Вот теперь горло полощи, выпей таблеточку – и отдыхать.
– А вы? – поинтересовалась Нина, – уже поздно, трамвай ведь до десяти ходит.
– Ну, я могу и остаться. За тобой ведь глаз да глаз нужен!
Нина не знала, что ответить: ей хотелось спокойно подумать об исчезновении мужа, но в то же время она боялась остаться в пустой комнате совсем одна, тем более сиделка оказалась тактичной и ничего лишнего не спрашивала.
Вскоре в коридоре послышались голоса, стукнула дверь, и Маруся, влетев в комнату, не снимая пальто, бросилась к кровати. За ее спиной Нина увидела Соколовского.
– Нинка, что ты вдруг удумала?! Чего не позвонила?!
– Сегодня только заболела. Я хотела к тебе, но тетя Лида не пустила, – оправдывалась Нина, которая так обрадовалась приходу сестры, что на мгновение забыла о Саше.
– Какая такая Лида? – усаживаясь прямо на кровать, поинтересовалась Маруся.
– Это я, – с достоинством доложила нянечка, до того скрывающаяся за печкой, – Лидия Ивановна.
Маруся измерила сиделку с ног до головы, но не успела сказать ни слова: та решительно и строго произнесла:
– Вы, дорогуша, сняли бы пальто – к больному человеку пришли. И не утомляйте Нину Петровну разговорами, ей отдыхать нужно.
Нина даже улыбнулась, глядя на Маруську: та зыркнула своими темными, как спелые вишни, глазами на Лидию Ивановну, но смолчала и отправилась повесить пальто. Вот так тетя Лида – Маруська ее послушала! Обычно сестра за словом в карман не лезла, чем всегда возмущала, а иногда и смущала Нину.
Из-за перегородки вышел Соколовский:
– Нина Петровна, мы с Лидией Ивановной уезжаем, а утром она вернется, часам к восьми.
– Да, конечно, поезжайте, но прошу: не утруждайтесь, – умоляюще произнесла Нина, – я здорова и завтра пойду на работу.
Нине хотелось, чтобы чужие люди, от которых тесно стало в крохотной комнатушке, наконец, ушли, оставив ее наедине с сестрой.
– До завтра, – словно прочитав мысли больной, поспешно попрощался историк.
Тетя Лида накинула плащ, кивнула: «Выздоравливай!»
Нине сразу стало ужасно неловко: Соколовский и тетя Лида помогли ей, а она даже не поблагодарила. Девушка принялась подыскивать слова признательности, но Михаил Владиславович и сиделка уже выходили, поэтому получилось: Нина крикнула им в спину нелепое «спасибо», которое они и не услышали, так как Маруся в этот самый момент затараторила что-то.
Проводив гостей, сестра скинула чулки, залезла в кровать, обняла Нину:
– Рассказывай!
– Саша пропал, – проговорила сквозь вдруг набежавшие слезы Нина.
– Мне Михаил рассказал.
Нина проглотила комок слез и, повернув голову к сестре, уставилась на нее озадаченно:
– Какой Михаил?
Маруся удивленно подняла брови:
– Ты что? Коллега твой, Соколовский.
– Так уж говорила бы сразу – Миша, – съязвила Нина.
Фамильярность сестры так возмутила девушку, что слезы перестали душить, и неожиданно для себя она почувствовала, как отчаянная тревога, живущая в ней с прошлой ночи, немного отпустила железную хватку.
– Ладно тебе, – отмахнулась Маруся, – так что с Сашкой-то?
Нина почти спокойно пересказала события прошедших суток.
Читать дальше