Евгений Пышкин - Разбудить цербера

Риторический вопрос остался без ответа, да никто и не подумал, что лекция произвела фурор. И, как говорят, грома среди ясного неба не случилось, а небо не упало на землю, но тишина, наставшая после ухода лектора, ясно сказала: речь господина Фарме все-таки затронула души студентов. Знать работы философа – одно, но понимать их – совсем другое. И уж совсем иное – непосредственно увидеть автора этих произведений.

Каждый из учащихся был наслышан о магнетизме (или магизме) личности Анри Фарме. Никто не поверил бы в нее на слово, но, увидев этого человека, что-то произошло в их душах. Оказалось, что есть нечто в его внешности, взгляде и голосе, что перекрывало доводы рассудка. Фарме не сказал студентам ничего нового или захватывающего дух, только красной нитью обозначил основное направление своих мыслей. Но в этой небрежности, скольжении по поверхности было действительно нечто магическое.

Хотя сколько раз Анри Фарме говорил всем, что он человек обыденный и не верит в мистическое, воспринимая мир лишь в одной плоскости. «Моему внутреннему зрению не присущ сквозящий реализм, – как-то произнес философ, останавливая восторг слишком эмоционального почитателя. – Я не разрезаю мир на сегменты и не рисую картины загробных царств. Эта вселенная существует для меня здесь и сейчас, в данной точке пространства и времени, и вы ошибаетесь, приписывая мне то, что несвойственно моему складу ума».

Есть события, требующие осмысления. Именно это событие и произошло. Студенты покинули аудиторию, будто оглушенные личностью Анри Фарме. Они не говорили о нем. Они молчали о нем. Каждый из них нарисовал свой образ французского философа. Он стал многолик, он поселился в каждом доме, который называют разумом.

Водоплавающее, измученное нехваткой кислорода, всегда поднимается наверх, желая заглотнуть свежего воздуха. Именно в этот момент путаются мысли, мир обрастает причудливыми узорами и не воспринимается как реальность, как целостность. Нечто подобное случилось и с учащимися.

Лишь один студент не был задет личностью Фарме. Слова философа не коснулись струн его души. Струны молчали. Студент отправился к кафедре философии. Ему казалось, голова легка и мысли ясны, и только он знает цену лекции господина Фарме, а магнетизм лектора – заблуждение.

Чеканные слова, как магические руны, были выжжены в сознании этого студента: «Все, что сказано здесь, в аудитории этого института будет иметь судьбоносное значение для Земли». Слова то всплывали, то тонули в небытии. Студент повторил их несколько раз как мантру, прежде чем приотворить дверь.

На него устремились взгляды двух человек: господина Фарме и старшего преподавателя.

– Здравствуйте… – робкий голос.

– Здравствуйте, молодой человек, – произнес преподаватель. – Вы что-то хотели?

– Да. Поблагодарить господина Фарме за увлекательную лекцию.

– Я польщен вашим вниманием. Кстати, как вас зовут? – спросил философ.

– Габриель Санчес.

– Конечно, господин Санчес, все это общие слова, формальность. Я сейчас о вашей благодарности. Понимаю, что за ней скрыто нечто большее. Обычно люди странно реагируют на мои курсы лекций. Они или отмалчиваются, или вступают в горячую полемику. Я увидел первое. Но это лишь начало чтений. По нему не судят. Надеюсь, мы продолжим?

– Я тоже надеюсь, – рассеянно произнес Габриель.

Он понял, что стал лишним здесь и, сказав еще раз спасибо, ушел с кафедры.

Странные мысли замельтешили в его голове, словно он побывал под взглядом удава, и теперь куски сознания беспокойными зверьками заметались, не находя себе места. Все рассыпалось. Какая-то каша в голове. «Душевная размагниченность» – такой ярлык Габриель присвоил состоянию. Скоро все прекратилось. Мысли пришли в порядок. Но Габриель не изменил себе. Габриель продолжал верить: учение французского философа значимо для земной цивилизации. Именно, не просто новомодная игрушка интеллектуалов, а необходимая доктрина. И пусть это прозвучало с пафосом.

Позже он узнал, что большинство студентов саботировало лекции господина Фарме. Учащиеся не пришли на следующее чтение. Поэтому, когда Габриель поднялся на пятый этаж и, дойдя до нужной аудитории, открыл дверь, то остановился в недоумении. Места были пусты. Никого. Сменилось расписание? Он отправился на кафедру философии уточнить, где будут проходить лекции. Там и узнал, что они сорваны.

У дверей кафедры собрались студенты. Они громко обсуждали господина Фарме. «Возмутитель спокойствия», «Он отравляет своими философскими сентенциями живую воду человеческой мысли», – слышались отдельные фразы собравшихся студентов. Тот, кто оставался в меньшинстве, в том числе и Габриель, пытались дознаться у большинства: в чем суть претензий? Однако все опять сводилось к вербальной эквилибристике до тех пор, пока меньшинство, наконец-то, не услышало хоть что-то похожее на довод.