Евгений Пышкин - Разбудить цербера

– Спасибо. Мое предложение остается в силе. Подумайте над книгой. Скажу даже в каком направлении двигаться. Язык постарайтесь облегчить. Уж больно он костоломный. Название этюда «Последние дни Христа» весьма многообещающее, но не верное. О Спасителе упоминается вскользь, а я бы хотел увидеть его и Иуду равновеликими личностями. Изобразите их противостояние. Нам нужен конфликт. Надеюсь, вы не против такого изменения?

– Нет, ну, что вы.

– Вот и хорошо. Работайте. Если очень постараться, то можно претендовать и на бумажное издание. До свидания.

Габриель закрыл окно видеосвязи и устремился на просторы Интернета, погрузившись в поиск. Первая вещь нашлась сразу – «Геометрия Юровского». Габриель рассмотрел рисунки, являющиеся моделями нульмерного, одномерного, двухмерного, трехмерного пространства. Вплоть до шестимерного. Суть изображений пояснялась текстом. Вся ошибка заключалась в традиционном представлении людей о пространстве. Юровский отступал от привычных моделей. В древние времена, пояснял автор, трехмерное пространство представляли в виде трех осей: «x», «y» и «z», которые перпендикулярны относительно друг друга. Теперь же правильно было бы сделать их параллельными прямыми. Трехмерное пространство становилось призмой с треугольным сечением. Объекты, расположенные внутри нее, можно описать тремя координатами, являются треугольниками. Такая ориентация осей координат, по мнению Юровского, отвечает на вопрос, почему нульмерные, двухмерные объекты не видны в нашем мире, а объекты с большей пространственной мерностью воспринимаются искаженно. Далее фантазия автора разрослась буйным цветом, не заботясь о научности. Юровский предположил, что «черные дыры» и объекты сродни им не трехмерны. Автор провел четкое разграничение понятий: количество координат у пространства и количество координат у объекта, находящегося внутри этого пространства. Он высказал смелую гипотезу, что человек имеет большее количество координат. Другими словами, три фиксированные координаты в трехмерном пространстве – это физическое тело, а все остальные координаты находят свою привязку в других пространствах, но автор объяснил это положение мимоходом, будто замалчивая о чем-то. Также Юровский разобрал время. На Земле оно одномерно, но существуют миры, где время движется параллельными потоками разного ритма. Объект в таком мире обычно ощущает себя проживающем несколько жизней сразу. И опять Юровский ушел далеко в своих измышлениях. Он предположил, что «где-то, а точнее нигде в привычном представлении» находится пространственно-временная дыра, где нет ни времени, ни протяженности, но есть жизнь. Тут автор задался вопросом: «А что есть вечность? Это бесконечно текущее время или его отсутствие?»

Габриель отложил чтение. Все это завораживало и будоражило фантазию, но казалось невероятным. Следующий предмет, интересующий его, была аффективная философия. Термин ввел румынский мыслитель и социолог прошлого века.

Он объяснил: аффект – идейное ядро многих мировоззрений. Под ним понимается какое-то одно умонастроение человеческой психики. Жизнь людей соткана из смены настроений. Аффективная философия брала одно из них, и продлевала во времени. Оно становилось жизненным движителем. Так уныние порождало философию уныния, стремление к удовольствию дало повод к появлению эпикурейства и так далее. В электронном учебнике приводилось множество примеров. Румынский философ прошелся по ницшеанству, экзистенцианализму, он находил отголоски аффективной философии в буддизме, исламе и в иных религиях. Но Габриеля привлекли внимание следующие строки: «Аффективная философия стоит на страже человеческих слабостей, она потакает им. Тем самым, любомудрие тех времен превратилось в удобную игрушку. Любомудрие оправдывало слабости, что недопустимо для современной философии. Мы должны изгнать эмоцию из умозаключений. Надо мыслить здраво. Философия чистого разума – вот приемлемое будущее для человечества».

Габриель задумался. Ему показалось, что в этих словах есть доля истины. Неясные мысли завертелись в голове Габриеля, но так и не оформились в четкие фразы. Он представил свою будущую книгу «Последние дни Христа». Ее идейные очертания проступили сквозь мутную воду догадок. Почему-то после размышлений румынского философа мысль заработала четче. Вся предстоящая работа не виделась невыполнимой.

Габриель создал текстовой файл и набросал план. «Хорошо. Дальше», – произнес он. Книга обрела плоть. Он увидел ее обложку, толщину, шрифт, бисер строчек, вообразил запах типографской краски. Перед взором предстали страницы. Их идеальная белизна была подобна айсбергу, плывшему среди черных вод.