Дэвид Вонг - Что за чушь я сейчас прочитал?

На этом у меня идеи закончились. Может быть, Джону повезет больше. А может, он снова половину города разнесет. Я продрог, простыл и хотел вернуться в постель. Мокрая одежда плотно облепила тело. Я вздохнул и направился к полке книг с автографами: некоторые из них хранились под потертым защитным стеклом, а некоторые лежали просто так – в зависимости от того, был ли еще жив автор. Я почувствовал неладное, когда увидел подписанный экземпляр Дина Кунца «Ничего не бойся» в твердом переплете за сотню долларов. Рядом – «Песочный человек» Нила Геймана за сто двадцать пять.

Я пялился на ценники и думал про себя: « Чего же ты, мать твою, наконец, не застрелишься? »

Вообще-то я часто об этом думаю. Знаете ли вы, что люди, зарабатывающие менее тридцати четырех тысяч долларов в год, совершают самоубийства на пятьдесят процентов чаще? Я узнавал. Знаете ли вы, что число безработных поднялось до семидесяти двух процентов? Я слушал, как один мужик на радио без умолку твердит, что люди на продовольственных талонах доят правительство и наживаются за его счет; и в голове у меня вертелось лишь одно: « Ну да, это такая веселуха, что мы подчас мозги себе на хрен вышибаем, чтобы не унижаться перед еще одним соцработником ».

Недавно мы с Джоном напились по случаю десятой встречи выпускников нашей школы. О, на самой встрече мы не присутствовали – мы просто начали пить, когда осознали, что прошло уже десять лет, а мы практически ничего и не достигли.

– Знаешь, на что похоже? – спросил Джон. – На Вознесение. Как в Книге Откровения, там все души праведников типа в Рай всосались.

Он имел в виду, что когда-то, несколько лет назад, все наши одногодки были одинаково бедны. Мы были студентами, одни работали на дерьмовых должностях в сфере услуг, другие все еще жили с родителями – все мы, двадцатилетки, веселились одинаково, ходили на одни и те же вечеринки. Мы были бедны, но молоды и худы (хотя это не про меня), и никто ничего от нас не ждал. Но потом, один за другим, умные ребята, амбициозные ребята, ребята с богатыми родителями – они все вознеслись . Получили дипломы, начали карьеру, завели детей. Бо́льшая часть переехала, а остальные перестали сидеть без дела. Пока не остались только мы, отщепенцы. Про нас, неверных и обреченных, сломанных и сломленных, все забыли. С тех самых пор, как он это произнес, в моей голове засела мысль, что единственная истинная религия Западного мира отторгла нас как еретиков.

Мое резюме никуда не годится: оказывается, пока ты в свои двадцать с лишним работаешь менеджером в закрытом – теперь уже – видеомагазине и параллельно с этим ловишь монстров-уголовников, стаж все-таки не капает. Обществу я просто не нужен – как лишний шуруп, который остается после сборки стола из «Икеа». Может быть, вы суете такие в ящик, думая, что рано или поздно выясните, для чего они нужны. А потом, несколько лет спустя, натыкаетесь на них во время уборки и просто выбрасываете.

Так что вот он я, покупаю подарок на день рождения Эми – а более-менее стабильный заработок только у нее. Снять при оплате деньги с нашего совместного счета – все равно что стащить их у нее из кошелька, чтобы купить подарок, которому она может и не обрадоваться. Вот вы бы в такой ситуации на какую стоимость ориентировались? Потратив слишком много, я не щедрость свою продемонстрирую, а заставлю ее весь следующий месяц работать сверхурочно, чтобы эту трату покрыть. «Полюбуйся, малыш, в подарок на день рождения я украл у тебя еще один осенний выходной, можешь навсегда с ним попрощаться!» О, а еще из-за урезанной медицинской страховки в колл-центре ей самой приходится платить за некоторые лекарства. У нее проблемы со спиной, и она принимает таблетки так, чтобы месячного курса хватило на два. И этот крест тоже нести мне: из-за того, что я не в состоянии освоить прибыльную профессию, Эми живет в настоящей агонии.

Чего же ты, мать твою, наконец, не застрелишься?

Ну ладно, один действительно редкий навык у меня есть. Но вот умение ссать индюшачьими перьями – тоже навык не из частых, и? «Редкий» не значит «прибыльный». Можно было бы нажиться на шоу уродов – нам поступали такие предложения. Но брать плату за наш труд: за то, чтобы очищать про́клятые, по мнению хозяев, дома от злых духов или еще кого, – значит автоматически вляпаться в какую-то мутную компанию, а бо́льшая часть рынка всегда оккупирована мошенниками. В конце концов, они же просто говорят клиентам то, что те хотят услышать. А я вот, ну, не слишком хорош в подобном.