Анна Белкина - G.O.G.R.

— А этот? — Серёгин показал другое дело, где на фотографии красовался холёный розовощёкий детина.

— Ой! — сморщился Подклюймуха. — Пищенко… Я не знаю, какого рожна ему надо! Отец — бизнесмен, мать — адвокат. Катается, как сыр в масле. Всё у него есть — и жратва, и шмотки! Но «Мазду» стянул с дружком своим, вот с этим, Свеклухиным, — участковый достал ещё одно дело. Просто так, чтобы покататься. Они в столб въехали и сбежали, когда тачка «закипела». Но я их всё равно выловил! Свеклухин тоже не бедняжка: папаша — архитектор, мать — домохозяйка. Терпеть не могу богатых мальчиков!

Серёгин подробно расспросил о каждом из угонщиков и, поблагодарив участкового, отправился их отрабатывать.

2. (Приключения Сидорова в городе Гомеле).

А Сидоров ехал в Беларусь. Позади оставались города и деревни. Погода не подвела: небо было ясное, ветерок лёгенький. У Сидорова в кабине играло радио. И сержант даже подпевал знакомым песням. На дороге было мало машин, всего две, или три штуки. Ехали быстро.

Большая часть пути уже осталась позади: Сидоров миновал Сумы. Не смотря на то, что за окнами полз нуднейший из пейзажей: поле — полоска деревьев — поле, у сержанта было отличное настроение. Потому что, по его мнению, в Гомеле и должен был быть ответ на главный вопрос: кто угнал «Жигули» Петрова и зачем. Но вдруг остановка. Какой-то пастух выгнал на шоссе стадо коров. Сидоров нажал на тормоз. Бурёнки двигались медленно: от жары они разленились. Пастух стегал их длинным хлыстом, кричал что-то, бегал из стороны в сторону. Но это мало помогало. Коровы упрямились и недовольно, сердито мычали. Прошло не меньше часа, пока последняя корова, размахивая хвостом и пыля, перешла через шоссе на другую сторону. Сидорову не терпелось поскорее нажать на газ и поехать. Он ёрзал на сиденье, руки бродили по рулю, а нога не покидала педали газа. Однако пришлось ещё подождать, пока пыль осядет…

На границе образовалась солидная очередь. И стояли они, похоже, долго и без продвижения. Некоторые водители вышли из кабин. Стояли на улице, курили и ругались. Другие курили и ругались прямо в кабинах. Один бродил по обочине и курил. Ещё один бросил сигарету и отправился за кустик. Сидоров не курил, но ругался. Радио выключил: раздражать начало. Кто-то сказал, что на таможне перерыв, или выходной. Тогда Сидоров вспылил: стукнул по рулю двумя руками и громко чертыхнулся. Как же, он тут стопорится, сидит, прозябает, а в Гомеле в это время!.. Однако сержант быстро взял себя в руки.

Очередь Сидорова подошла глубокой ночью, даже, кажется, уже под утро. Часы на магнитоле высвечивали три, или четыре часа. А если учесть, что он встал в эту очередь в «19:23», то проторчал сержант в ней почти полусуток. За это время Сидоров успел сделать некоторые выводы о работе таможни. А именно, что пропускают они не всех и не сразу.

— Ваши документы! — рявкнул усатый громила, протянув богатырскую ручищу.

— Вот, — Сидоров отдал всё, что у него было.

Тот выхватил, надвинул очки на широкий хохляцкий нос.

— Выйдите из машины, — приказал ещё один, подошедший с другой стороны. И лицом, и повадкой он напоминал робота.

Сидоров вышел. Откуда-то взялись ещё трое. И они все, вместе с «роботом», обшарили все закоулки его старенького голубого «Москвичика». Толстый-усатый штудировал каждую бумажечку. Сидоров топтался, не зная, что сказать.

— Хм… — густо хмыкнул он, сдвигая очки на кончик носа. — Что-то у вас не так…

— А? — удивился Сидоров.

— Пройдёмте! — выплюнул толстяк.

Сидоров икнул:

— Н-но?..

— Пройдёмте, пройдёмте! — вторил «робот» и ещё и подтолкнул Сидорова в спину.

Ошарашенный, сержант, молча, поплёлся за ними. Шли по тропинке. Вскоре за соснами замаячило приземистое одноэтажное здание. Над его коричневой деревянной дверью значилось: «Таможенный пост № 3». «Робот» открыл дверь.

— Входите.

Сидоров поднялся по ступенькам. На трёх ступеньках споткнулся четыре раза. Вошёл. Внутри было темно и сыро. Пахло плесенью. Сидоров не успел ничего рассмотреть, как перед ним распахнулась следующая дверь.

— Сюда, — механически показал «робот».

Сидоров сделал шаг из темноты коридора в свет кабинета. Кабинет был заурядный. Обои старые. Мебель — тоже. Большую часть площади занимал письменный стол. За столом сидел дородный седовласый майор.

— Садитесь, — майор указал на стул.

Сидоров тупо сел.

— Сигарету? — поинтересовался майор.

— Я-а н-не курю… — выдавил сержант.