Робин Каэри - Мираж в Лас-Вегасе

– А ты ничего не забыл?

– Что? – я обернулся, пожалев, что в спешке действительно позабыл о негласном правиле всех путешественников оставлять мелочь тем, кто просит. В конце концов, монетки, оставшиеся от сдачи после завтрака, не спасут мой день. Так что недолго думая, я вынул их из кармана джинсов и положил в засаленную кепку, которую старик пристроил на асфальте чуть поодаль себя.

– Так ты ничего не забыл? – повторил он, и на этот раз его вопрос слегка задел меня.

– А что еще?

– Держи вот, – в протянутой ко мне грязной ладони сверкнул металлический кружок, похожий на монетку, не слишком большой в диаметре и чересчур чистый для обыкновенного четвертака.

– Да ну, – улыбнулся я в ответ на его щедрость и повернулся, чтобы уйти, но старик снова окликнул меня:

– Держи. Она тебе не нужна. А потому и держи.

Странная логика в этих словах, а еще больше убедительный тон голоса заставили меня вернуться и принять этот дар. Я повертел блестяшку в руке, чуть поморщился от яркого лучика света, отразившегося от жаркого невадского солнца, и с улыбкой опустил в карман.

– Ну, спасибо. Теперь бывай.

– И тебе не болеть, – отвечал старик, и мне показалось, что я услышал в его голосе интерес и непонятное мне облегчение.

Выспаться в машине под палящими лучами солнца нереально, если только вы не устали настолько, что готовы уснуть даже стоя. Не успел я устроиться на пассажирском сиденье своего «Форда-Транзита», как меня охватила глубокая дремота. Откуда-то издалека до моего сознания доносились звуки города, просыпавшегося после короткого утреннего перерыва, но обессиленный я не мог даже шевельнуться, словно мои руки и ноги были налиты свинцом. Постепенно я начал проваливаться в сон со странными видениями, мерцавшими подобно огням неоновых вывесок придорожных казино и го-го-баров. Фиолетовые и зеленые цвета сменялись глубокой синевой, а уже через секунду вместо них вспыхивал тревожный красный цвет. В следующее мгновение все погасло, а потом я увидел перед собой прозрачный туман, похожий на тот, что поднимается над пустыней на рассвете, когда земля отпускает окутавшую ее ночную прохладу. Мне послышалось, что чей-то знакомый мне голос, глубокий и с легкой старческой хрипотцой зовет из глубин этого тумана. Неуверенный, сплю я или все это происходит наяву, я резко дернулся и тут же напоролся носками тряпичных теннисок на острые камешки из красной глины, миллионы которых разбросаны по всей пустыне. Шорох и шаркающие звуки шагов удивляли меня до тех пор, пока я не посмотрел себе под ноги – то были мои собственные шаги. И шел я по узкой тропинке, протоптанной в пыли из красного песка, мимо колючек, усеянных капельками утренней росы, высоких кактусов и клубков перекати-поле, длинные тонкие шипы которых прокалывали мои джинсы и больно царапали кожу на щиколотках.

– Я уж думал, ты никогда не дойдешь, – сказал мне голос, обладатель которого скрывался в тумане.

Я поднял ладонь к глазам, чтобы закрыться от ярких лучей солнца, но даже из такой импровизированной тени не мог разглядеть говорившего со мной.

– Я здесь, – усмехнулся он, как будто в ответ на мою попытку увидеть его, и добавил:

– Доверяй себе, сынок. Ты этого заслуживаешь куда больше, чем думаешь.

– Куда ты ведешь меня? – спросил я его.

– Разве это я веду тебя? Это ты выбрал идти по этой тропинке. А я только провожаю.

– Куда? – я и сам пытался ответить на этот вопрос, всматриваясь вперед, но туман так и продолжал висеть прозрачной дымкой, скрывая в себе силуэт не то скалы, не то высокого строения. Навскидку оттуда, где я стоял, до того места можно было пройти всего за сотню-другую шагов.

– Как дойдешь, то держи руки в карманах, – посоветовал мне голос, и я наконец-то увидел рядом с собой того самого старика, которому отдал сдачу после завтрака в ресторанчике.

Он неторопливо шагал рядом со мной, хотя когда бы я ни посмотрел в его сторону, всякий раз мне казалось, что он продолжал стоять на одном и том же месте. Что-то вселяющее уверенность в его благонадежности было во взгляде поблекших от почтенного возраста глаз, да и в его голосе тоже. Это усмирило мое любопытство и недоверие настолько, что я перестал оглядываться и проверять, продолжает ли он идти со мной или нет.

Маячивший впереди силуэт постепенно начал обретать более осязаемые очертания, и вот, пройдя еще шагов сто, я разглядел старинное здание. Красные стены были испещрены торчавшими наружу деревянными брусьями, на которых крепились перекрытия потолков, указывавшие на наличие нескольких этажей. Сколько их было на самом деле, я так и не сумел рассчитать, так как окошки, по числу которых я пытался ориентироваться, были пробиты в стене в таком хаотичном беспорядке, что я всякий раз сбивался со счета, дойдя то до четырех, то до пяти. Над крышей здания на деревянном флагштоке реяло знамя. Я попытался разглядеть эмблему, изображенную на выцветшем от времени и солнечных лучей изображении, но не узнал по ней ни стяга штата Невада, ни звездно-полосатого американского. Огромное полотнище, бывшее некогда голубого цвета, выгорело на солнце настолько, что было почти прозрачным. Мне показалось, что изображенная в центре полотнища фигура была похожа на орла, парившего над вершиной скалы.