Александр Блэйн - Он был богом. Зарождение

– Мы, – спокойным, но разочарованным тоном произнёс Марк. – Мы были у тебя дома. Что произошло? – Он смотрел на Себастьяна, не зная, как ещё задать вопрос. – То, что мы увидели. Мы стали тебя искать. Я тебе звонил, но ты не отвечал.

– Себастьян, что произошло у вас? Сабина…

– Да, знаю, – ответил Себастьян, – она мертва.

– Но как? – с выражением ужаса на лице и трепетом в голосе спросила Карина.

– Я её убил.

Они замерли и лишь молча посмотрели на Себастьяна. Это всё, что им удалось сделать. Это и понятно, ведь услышав что-то, хоть отчасти похожее на это, можно в секунду покинуть бренный мир. Это был молчаливый, остолбеневший взгляд, словно они встретили василиска. У них напрочь отбило речь, ведь даже верить в эти слова или воспринять Себастьяна как безумца, несущего несусветный бред, поставило их на распутье, где любой вариант ведёт в пропасть.

– Не неси ерунды, – завопил Марк.

Удар, всё летит, огонь, и небоскрёб горит, он падает. Наклонился в сторону. Вниз полетел хвост самолёта, а за ним и всё здание начало рушиться. Но им было всё равно, они даже не смотрели. Всё их внимание было приковано к Себастьяну.

– Я убил её, застрелил.

Карина стояла и молча, оторопев, смотрела на него. Она была в ужасе. Себастьян ли это?

– Этого не может быть, – она упала на колени и горько заплакала. – Зачем? – разразилась Карина в ужасном крике, посмотрев на него. – Зачем? Это же шутка, да? – Её крики периодически менялись воплями, вопросами и смехом. Походило на безумие.

Себастьян же и дальше молча смотрел на них без единого проявления хоть каких-то эмоций, кроме безразличия, если его можно назвать эмоцией. Чувств не было. Боли не было. Он осознавал, что заставил их пережить, но это не более чем просто понимание, поскольку какого-то раскаяния или сожаления оно не несло, что делало его ещё большим монстром. Он даже не знал, он ли это, и вообще, кто такой он. Карина бросилась на него и хаотически начала наносить удар за ударом, раз за разом всхлипывая слезами и бормоча что-то про себя. Он никак не мог услышать, что она говорила. Это была какая-то несвязная речь, полная слёз. Себастьян смотрел на неё, но не видел, будто сквозь стакан или бутылку. Она стояла далеко, вся в тумане. Карина подняла голову и, смотря прямо в глаза, сказала сквозь слёзы:

– Ты хоть знаешь, что она была беременна?

– Да, – холодно ответил он.

– И ты убил её? – она была в ужасе.

– Это было необходимо, – леденящим голосом ответил Себастьян.

– Да что ты такое? – вырвалось у Марка.

– Удивлён? – сказал Себастьян. – Тебя это так пугает? Бедный Марк. Мой брат. Тебе тяжело в это поверить. Осознать, что я способен совершить столь ужасающий поступок. Да, это я убил свою возлюбленную и своего ещё не рождённого ребёнка. Так было необходимо.

– Необходимо? – Марку жутко было представить саму мысль, что его брат так мог издеваться, а не то что услышать это. – Да что ты такое?

– К сожалению, другой путь я потерял, и это плата за мою слабость. Больше такого не повторится, – закончил он.

Себастьян опять поднял руку, Марк с Кариной насторожились… Он посмотрел на них, ухмыльнулся и…

На часах было почти 24:00. Лунный свет наполнял слегка комнату, а летний ветер раздувал штору, которая своим краем то прикасалась к кровати, то отлетала обратно. В комнате не было слишком темно, но и светлой эту ночь назвать было сложно. Шторы сдерживали свет фонарей, а луна и так периодически скрывалась за облаками. Ещё не было очень поздно, но Себастьян предпочитал ложиться пораньше, чтобы поразмышлять о жизни или просто понежиться в кровати. Вот и в эту ночь он сделал так же, но на этот раз он не так размышлял, как более планировал. Ему уже 28, за плечами хорошая должность, превосходное жильё и заработанное имя, сделавшее ему отличную карьеру редактора. Но вот в личной жизни пошёл небольшой ступор, поскольку двигаться дальше ему было страшно, но и стоять на месте уже и возраст не позволял, да и чувства к девушке он испытывал настоящие и полностью искренние. Но страх перед взрослой жизнью, этим серьёзным шагом, знаменующим новый этап, когда нужно нести ещё больше ответственности, его донимал и уж никак не позволял возложить на себя всё это. В некоторой мере это является проявлением слабости, свойственной каждому мужчине в этом возрасте; и вот остаться ребёнком или стать взрослым – настало время выбрать и Себастьяну. Кольцо он уже купил, ещё неделю назад, а предложение сделать всё вот мешкает, то туды, то сюды, ни вправо, ни влево. Скрывается за тем, что момент всё неподходящий, но истинная причина таилась в самом обыденном страхе, от которого сложно было убежать. Себастьяну отчётливо виделась картина его свадьбы, семейной жизни, где он, прилежный семьянин, берёт на руки маленького сына. Как же прекрасно это было, но потом всё потускнело красками домашней рутины, скандалами, старостью и смертью, и он напрочь мысль о свадьбе отбрасывал, пытаясь ещё всему миру доказать, что молод и дерзок, но безмерное чувство любви к его темноволосой девушке всплывало отчётливым запахом её тела после столь изощрённых страданий, и он тут же таял опять при мысли об их женитьбе. Вот так сложно ему было.