Адам Нэвилл - Судные дни

– Всех?

Марта оскалилась:

– Вы же поэтому хотите скорее перейти к сути? Макс мне рассказал о том, что его действительно интересует. О тех, других .

Кайл подавил приступ гнева. Не в первый раз он подумал о том, кто, черт возьми, снимает этот фильм. Откашлялся:

– Значит, эти две вещи нераздельны: патология Катерины и странности в истории Храма?

– Умный мальчик, – при смешке в горле Марты клокотала мокрота, – Макс тебя здорово задел, да? Он вообще такой. Денег больше, чем здравого смысла. Но я ему уже сказала, что одно без другого не бывает. За всем стояла Катерина. Даже если ее не было, она там присутствовала , если ты понимаешь, о чем я. Она обо всем знала, потому что мы сами все ей рассказывали, так или иначе. Мы все шпионили для нее. Если она отсутствовала, то Семеро передавали ей любую ерунду, которую кто-нибудь говорил.

Марта приподняла бровь и стала играть с зажигалкой.

– Со временем я прекрасно поняла, что мы все были частью ее замысла с самого начала, еще с Лос-Анджелеса. О да, планы у нее были уже тогда. А может, еще раньше. Меня бы это не удивило. Она увела нас, идиотов, в пещеру и дрессировала, как собак. Зачем? Это сообщали только посвященным. Правда, думаю, она до самого конца держала все козыри при себе. Слава богу, тогда меня там уже не было. Нас всех к чему-то готовили. Я никогда в этом не сомневалась. И именно это так интересует Макса.

Кайл одобрительно кивнул, поскольку Марта явно нуждалась в поддержке. Может, съемка напомнила ей о днях бесконечных фотосессий для журналов и интервью в «60 минутах».

– Другие исследователи темы часто упоминали, что сестра Катерина скопила огромные богатства и использовала своих последователей как рабов…

– Она получила миллионы от сестры Урании, английской леди. Но так она завладевала нами, забирая все. Отделяя нас от прошлого. От нас самих. А потом лишала нас и свободы. Отнимала все ценное. Как будто раздевала догола. Достоинства мы тоже лишались. В конце концов у нас оставались лишь наши дети и наши жизни, – Марта замолчала, вспомнив о чем-то неприятном, что Кайл очень хотел бы услышать.

– Как вы думаете, в идеологии сестры Катерины был какой-то смысл?

– Ни грамма, вообще ни черта! Все это смирение, освобождение душ от груза вины… А, для начала все бы сгодилось. В Лос-Анджелесе все было довольно круто. И в пустыне тоже – недолго. Я никогда не чувствовала себя такой свободной. У меня никогда не было столько друзей. Хороших друзей. – Марта вытащила из пачки «Салем лайтс» еще одну сигарету и глубоко затянулась. – Но Катерина хотела другого. Она просто выжидала.

– Чего?

Марта прикусила нижнюю губу и уставилась в стол. Когда она подняла взгляд на Кайла, он снова увидел, что ее лицо искажено болью. Говорила она теперь тише:

– Мы всегда чего-то хотим. Любви. Секса. Одобрения. Много всякого. И мы все это получили. Но ей нужно было другое. Думаю, она уже не могла остановиться. Она как акула. Ее заводила кровь. Ей постоянно хотелось крови. Она любила раны. Любила причинять боль как только могла. Унижение, вина, изгнание… или просто страх. Но этого ей было мало. Она начала лезть нам в голову. Практики. Подготовка. Я читала книгу о психах, где было написано, что в Лос-Анджелесе и когда мы только переехали в шахту, она эволюционировала. Когда проводила сессии. Она превращалась во что-то иное. И я верю, что так оно и было. А дело дошло и до тел, – Марта вертела в пальцах пепельницу.

– Тел?

– Изнасилования. Содомия, – она пожала плечами, – а еще нас били, – и надолго замолчала. Смотрела в окно, как будто хотела туда выпрыгнуть. – Ей все это нравилось. Нравилось, когда мы умоляли о прощении. Думаю, наши мольбы ее возбуждали и когда она сама их слушала, и когда о них рассказывали Семеро. Было совершенно неважно то, в чем мы провинились. На исповедях мы часто все придумывали, лишь бы что-то сказать. Ее возбуждало… подчинение. Мы боялись ее и рассказывали обо всем в том старом сарае, который она звала храмом. Я видела это в ее глазах. Зеленых глазах этой поганой мрази!

Марта замолчала, руки у нее дрожали. Она неловко затушила сигарету, зажгла новую. Покосилась на бурбон.

– О, они так радовались, когда кто-то плакал, или кричал, или просто лежал, тихо, уйдя в себя, сломанный и безмолвный. Все могло служить ей оружием. Секс. Солнце, на которое она выставляла людей. Ночной холод, куда она могла их выкинуть. Иерархия в секте. Наши дети. Все шло в ход.

Марта затянулась. Сигарета вспыхнула так, как будто могла спалить всю кухню.