Кристофер Голден - О святых и тенях

— Что странно, если не считать вас? — спросил Никифор.

Незнакомец приподнял бровь и как будто фыркнул, словно ему вдруг стало весело. Он прислонился к стволу дерева. Он снова заговорил, и на этот раз они сообразили, что у него немецкий акцент. Это был о несложно, ведь, они уже много дней работали с Йоханнесом.

— Соловьи. Если подумать, что здесь должно произойти, им следовало бы улететь вместе с остальными птицами. Однако они остались. И все еще поют.

— А почему бы им не петь? — спросил Грегори. — Может, вы думаете, они остались, потому что считают себя, обязанными перед императором? Они остались, потому что захотели… кто знает, что у птицы в голове? А поют они, потому что птицы, должны петь.

— Возможно, — сказал незнакомец.

На его лице появилась грустная улыбка.

— Кроме того, — проговорил Андроник, — почему вы так уверены, что город падет?

Все четверо посмотрели на него усталыми глазами. Андроник знал достаточно, чтобы не говорить этого.

— Знаете, что еще? — продолжал незнакомец так, словно не слышал этих слов. — Розы. Я удивлен: они цветут.

— Розы? — переспросил Никифор.

— Да, розы, разве вы не чувствуете запаха?

— Я чувствую только запах скота и дерьма, — ответил Карло.

— Тем хуже для тебя, — сказал незнакомец и впервые посмотрел на них. Остановил взгляд на Никифоре.

— Могу я к вам присоединиться?

— Вино почти кончилось, — заявил Андроник.

Все знали, что это не так.

— Я не пью вина, — сказал незнакомец.

Наступило неловкое молчание, и особенно не по себе стало Никифору: незнакомец бросал на него пристальные, изучающие взгляды.

— Ну, хорошо, — проговорил наконец Грегори, — садитесь и назовите свое имя.

Незнакомец принял его приглашение.

— Я Карл из Баварии, — представился он.

Остальные по очереди назвали свои имена.

— А как вы оказались приговоренным умереть вместе с Константинополем? — спросил Нгасифор.

— Не по собственной воле, уверяю вас. Я был пассажиром на венецианском корабле, направлявшемся из Черного моря в Эгейское. Это было в ноябре, тогда султан впервые сказал, что будет топить все корабли в проливе. Разумеется, ему никто не поверил.

— Корабль Риццо? — спросил Карло.

— Совершенно верно. Корабль потопили. Всех, кто остался в живых, но не смог добраться до города, обезглавили. Капитана, естественно, зарубили саблями.

— Да, самая тяжелая судьба в этой осаде выпала простым матросам, — произнес Карло.

— Может, и так… — выпалил Андроник, — но мы им отплатили. Авести шестьдесят турок были казнены за сорок членов команды, за христиан, служивших на корабле Риццо. В любом сражении такая расстановка считается честной.

— Нет, Аронкус.

Грегори покачал головой.

— Это не торговля. Триста жизней отданы за жадность и жажду власти.

— За жизнь! За свободу! За Бога!

Никифор разозлился.

— Я не желаю слышать ни слова, Грегори. Ты мой друг, Грегори, но мы сражаемся во славу Божью, мы отдаем свои жизни, и я надеюсь, мы уничтожим этих дьяволов, отказавшихся от небес. Всех до одного. Мы сражаемся за самих себя. Если так суждено, я с радостью приму свою судьбу! Пусть придут, пусть увидят, что сделали с нами их дьявольские желания.

Все замолчали. Несколько минут они сидели молча, глядя в землю, мрачные, злые и немного напуганные. Все, кроме одного. Карл смотрел на Никифора и широко улыбался. В его глазах горело восхищение.

— Хорошо сказано.

Никифор решил, что незнакомец ему нравится, не важно, правду он рассказал о себе или нет.

— Только вера может спасти нас, — настаивал на своем Грегори, — сила Христа и Святой Матери. И добрая воля Константина Великого.

— В таком случае мы мертвецы, — сказал Никифор.

И прошлую ночь, и весь день он был в мрачном настроении.

— Само Небо отвернулось от Константинополя. Грег, ты помнишь пророчества? Андроник, а ты?

— Последний христианский император Византии будет носить то же имя, что и первый, Константин, сын Елены, — ответил Андроник, опустив глаза.

Он был самым молодым из четверых, и ему не было стыдно показать свой страх.

— Там еще было что-то про луну, — напомнил Карло с надеждой в голосе.

— Город не падет при ущербной луне, — сказал Андроник, поддавшись его настроению.

— Луна прошлой ночью была полная сердито возразил ему Никифор. — Нам больше не на что надеяться.

Они все разговаривали. Необычный для этого времени года, очень густой туман прокатился над городом и также быстро исчез. Никифор и его приятели услышали вопли горожан у стены. Они кричали, что в тумане скрывается Святой дух, покинувший Константинополь.