Брэм Стокер - Логово белого червя

Остальное вам известно. Теперь вы знаете, Отчего я так неохотно отдала вам слиток… отчего я так унизилась, когда попросила его обратно. Ведь только благодаря этому слитку я смогла бы и дальше обманывать отца. Но теперь с моих глаз будто повязка спала. Нет больше сил моих жить во лжи. Я не в состоянии слушать, как отец, которого я люблю больше всех на свете, каждый день поносит меня. Я сегодня же во всем откроюсь ему. Но не могли бы вы пойти вместе со мной? Он так слаб, что, боюсь, не выдержит правды.

— Охотно, — ответил я и взял девушку за руку. — Думаю, ему не грозит опасность. Но прежде, — добавил я, — позвольте попросить у вас прощение за то, что ранил, пусть даже ненадолго, такое благородное сердце. Вы — настоящая мученица, ничуть не хуже тех, чьи страдания церковь увековечила в запрестольных образах.

— Я знала, что вы меня поймете. — И Марион всхлипнула, пожимая мне руку. — Но поторопитесь. Я сама не своя. Поспешим к отцу и расскажем ему все как есть, но поосторожнее.

Когда мы вошли, старый алхимик суетился подле тигля на маленькой жаровне, в котором булькала непонятная смесь. Старик поднял глаза.

— Не бойтесь за меня, доктор, — произнес он, слабо улыбаясь, — не бойтесь. Но я не позволю пустяшной боли помешать моей грандиозной работе. Кстати, вы как раз вовремя. Через несколько мгновений свершится брак Красного Короля и Белой Королевы, как Джордж Рипли называет это великое таинство в своей книге «Двенадцать врат». Да, доктор, не пройдет и десяти минут, и вы увидите багряное сияние чистейшего золота.

Несчастный старик торжествующе улыбнулся и помешал свою несуразную смесь длинным прутом, который он с трудом удерживал забинтованными руками. Мне было больно смотреть на него.

— Отец, — тихим, надломленным голосом проговорила Марион, приближаясь к бедному, старому простаку, — я прошу простить меня.

— А, лицемерка! За что? Ты собираешься вернуть мне золото?

— Нет, отец. За то, что два года я обманывала тебя…

— Я знал! Я знал! — закричал старик. Его лицо сияло. — Все это время она прятала от меня целых четырнадцать тысяч долларов и сейчас пришла, чтобы отдать их. Ну конечно, я прощу ее. Где же они, Марион?

— Отец… я должна сознаться. Ты никогда не делал золота. Мне за всю жизнь удалось скопить лишь тридцать пять долларов, я купила на них золотой слиток и все время подбрасывала золото в тигель, когда ты отворачивался, и.:. Я вела себя так только потому, что ты умирал от разочарования. Я знаю, что поступала дурно, знаю… но, отец, я хотела как лучше. Ты ведь простишь меня, да? — И бедная девушка шагнула навстречу старому алхимику.

Тот смертельно побледнел и упал бы, пошатнувшись, но быстро пришей в себя и желчно рассмеялся.

— Сговорились, да? — с горькой насмешкой произнес он немного погодя. — Какой вы, доктор, молодец! Решили, значит, помирить меня с этой неблагодарной девицей. Сочинили какую-то дурацкую басню, где я в роли простофили, а она — ни дать ни взять примерная дочь. Грубо сработано, доктор! Ваша затея провалилась. Не желаете попробовать еще раз?

— Уверяю вас, мистер Блейклок, — сказал я как можно серьезнее, — я считаю, ваша дочь говорит правду. Вы и сами убедитесь в этом. Золотой слиток, которым она так часто вводила вас в заблуждение, у нее. А значит, в тигле золото не появится.

— Да вы просто глупец, доктор, — убежденно проговорил старик. — Девчонка заморочила вам голову. Не пройдет и минуты, как я выну отсюда кусок золота, чистого как слеза. Это убедит вас?

— Убедит, — ответил я.

Марион порывалась вмешаться, но жестом я попросил ее молчать. Уж лучше пусть он сам уверится…

Мы ждали решающей минуты. Старик, все еще улыбаясь в предвкушении своего триумфа и приговаривая себе под нос, продолжал помешивать в тигле. «Ну вот! — услышал я. — Начинается. Та-ак, вот и накипь. А вот теперь на ней зелено-бронзовый отлив. Что за чудная зелень! Предвестница багряно-золотистого цвета, а значит, цель близка. Ага! Вот и золотой багрянец проступает… потихоньку… потихоньку! Он густеет, сверкает, ослепляет! А вот и оно!» С этими словами старик подхватил тигель специальными щипцами и медленно понес его к столу, на котором стоял медный сосуд.

— Так-то вот, Фома неверующий! — воскликнул он. — Убедитесь сами!

И он стал осторожно выливать содержимое тигля в медный сосуд. Когда тигель опустел, старик подозвал меня.

— Подойдите же, доктор, вот вам доказательство. Смотрите сами.

— А вы уверены, что в тигле есть золото? — спросил я, не двигаясь с места.