Альбина Нури - Поджидающий во тьме

И все же есть кое-что, чего он обо мне не знает. Он думает, я открыта полностью, до самого дна, как пустая консервная банка, но он ошибается. Стол, за которым я сижу, хранит мой секрет. А то, что я знаю о времени его прихода, все-таки помогает сберечь мою тайну.

Мне кажется, я потеряла способность бояться. Что может испугать человека, у которого все отнято, даже право уйти из жизни? Тревожит только одно: в авторучке скоро закончится паста, а новую мне взять негде. Я не смогу писать, как делаю это сейчас, и вот тогда наступит настоящий мрак.

Но я стараюсь не думать об этом. Пока еще могу выводить на бумаге свои каракули – и это хорошо. А потом, возможно, мне повезет: к тому времени высшие силы решат, что я достаточно настрадалась, и сжалятся надо мной.

Справа от меня на стене висит картина. На ней изображено окно. За этим нарисованным окном идет снег и видно дорогу. Белая лента пустынна, на ней никого нет и не будет. Иногда я представляю, как вскакиваю и бегу по безмолвной дороге – бегу далеко, к синей линии горизонта.

Но чаще мне кажется, что если бы и я смогла каким-то чудом вырваться, встать на ноги и убежать, то все равно вернулась бы обратно.

Вернулась бы, потому что все дороги ведут только сюда – по крайней мере, те, что открыты мне. А еще потому, что иного мира не существует. Есть только эта душная комната, это кресло, стол, стена, а на ней – портреты и часы, которые с тупым безразличием отсчитывают оставшееся мне время…

Когда они с Артуром еще жили вместе, Катя каждую субботу затевала уборку. Муж, как правило, в этот день работал, так что она в одиночестве пылесосила, протирала пыль и драила полы, хотя терпеть не могла всю эту возню.

К приходу Артура дом сиял чистотой, но в глубине души Катя знала, что муж вряд ли отдает себе в этом отчет и замечает ее усилия. Не то чтобы он был неряхой – просто порядок был для Артура такой же нормой, как ежедневная чистка зубов. Вот если бы Катя запустила дом, он бы это заметил.

Теперь, когда Артур уже не жил с ней, Катя могла бы изменить свои привычки, перестать «генералить» квартиру или хотя бы делать это реже. Но она, наоборот, чистила и мыла с удвоенным рвением.

Катя ловила себя на мысли, что многое в последнее время начала делать не потому, что ей нравится, и даже не потому, что привыкла, а просто желая доказать что-то Артуру. Или насолить ему – что в данном случае то же самое.

Только вот что доказывать человеку, который о тебе и думать забыл? Чего можно добиться субботним очистительным ритуалом? Каким образом фанатичная чистка плинтусов и раковины поможет Артуру понять, что он сделал ошибку, бросив Катю?

«Боже, здесь так уютно! Ты отличная хозяйка! Я поступил как последняя сволочь, а ты не сдалась и не залегла на диван, позволив нашему гнездышку зарасти грязью! Я был не прав – прости меня!» – воскликнет Артур, появившись однажды на пороге.

Если бы кто-то осмелился предположить, что Катя верит в этот бред, потому и старается, она бы плюнула ему в лицо. Но в глубине души все равно знала, что дело обстоит примерно так.

Для них двоих, считал Артур, двухкомнатная квартира почти в семьдесят квадратов была маловата: он привык к размаху и простору. В отличие от Кати, Артур из очень обеспеченной семьи, детство его прошло в большом коттедже на берегу Камы.

Уйдя от Кати, он оставил квартиру ей, хотя мог бы настаивать на разделе имущества после развода. Средств от проданной десятиметровой комнаты, доставшейся Кате от бабушки, едва хватило на первоначальный взнос, все остальное выплатил Артур, так что она поняла бы его желание вернуть деньги.

Но бывший муж не стал мелочиться. Ей бы радоваться: зарабатывала Катя средне, и если бы пришлось брать ипотеку, то выплачивала бы ее до конца жизни.

Но вместо радости она испытывала чувство сродни досаде. Выставь себя Артур скупердяем и пошляком, возьмись делить с нею ложки, он дал бы ей повод ненавидеть себя. Может, в костре ненависти и страха остаться без крыши над головой сгорели бы и любовь, и тоска по нему, и желание все вернуть. А так…

Катя бродила по опустевшей квартире, словно искала неизвестно чего и кого. То ли ушедшее навсегда прошлое, то ли саму себя. Ложилась на кровать, которую делила с Артуром, вставала под душ, выглядывала в окна, смотрела на место, куда бывший муж обычно ставил машину, а по субботам – мыла, чистила, скребла. И каждую минуту, каждую секунду сознавала свое одиночество.