Тоня Ивановская - От любви до ненависти и обратно

– Все? – вздернула она гордо голову.

– Нет! – прикрикнул на нее Верн. – Тесьму золотую забыла.

Стала расплетать волосы. Пальцы дрожали, получалось очень медленно. Прокляла его уже всеми бранными словами, которые за свою жизнь услышала. Выживет и отомстит, только это Грету успокаивало.

Бросила тесемки в застывшего оборотня. Скользнула взглядом по Оберону, который был белее снега на улице.

– Вы можете идти, ле… Грета, – тихо сказал брюнет.

– Поторопись, – ожил Верн. – До темноты еще найти приют нужно. А то мои солдаты о пылкости столичных ведьм наслышаны.

Грета бросила на него ядовитый взгляд и гордо зашагала к выходу. А когда хлопнула дверь, один из советников повернулся к своему оруженосцу и тихо сказал:

– Отправь людей, пусть перехватят прекрасную деву и отвезут в особняк, что я занял.

В тот же миг Верн сжал его горло.

– Если один из вас… Или один из ваших людей тронет ее хоть пальцем, в тот же час оторву ему голову!

– Но вы же… – прохрипел советник.

– Пусти его, Верн, – вступился Оберон. – Мы не обязаны предугадывать твое настроение. Особенно… такое.

Тот послушался и попытался успокоиться. Плохо выходило.

“Вспылил опять. Куда она пойдет без платья? Ведь холодно…”

– Мне отправить за ней? Передать шубу? – угадал его мысли Оберон.

– Нет, – рявкнул Верн. – Сдохнет, так ей и надо, гадине.

Грета вышла из дворца, и ее охватил дикий холод. Никогда прежде она так остро его не чувствовала. Как теперь будет жить без магии? Ведь и дышится даже по-другому. Такая слабая.

“Не отомщу, – чуть не плакала Грета. – Не смогу. Тут и замерзну в лучшем случае. В худшем стану солдатским развлечением”.

– Грета, – окликнул ее Оберон, который вдруг оказался поблизости. – Простите… Грета, возьмите шубу.

Набросил на плечи, не дожидаясь разрешения, провел рукам над ней, и Грета согрелась, будто на морозе не бывала.

– Нехорошо будет, если в метели пропадете.

Он посмотрел на нее с сочувствием.

– Как же вы со всем справитесь? Ведь не найдете себе покровителей.

– У меня есть я. Этого достаточно.

Наклонил голову на бок и так добродушно улыбнулся, что Грета смутилась.

– Вы короля своего совсем не боитесь?

– Я ничего не делаю против воли его величества.

– Это как понимать?

Не ответил брюнет, растворился в снежном порыве.

– Быстрый, – вздохнула бывшая герцогиня. – Какой же магией ты пользуешься?

Она взошла на мост, ведущий на площадь, и стала раздумывать.

“Идти мне теперь некуда. Денег нет. Связи утеряны. Придумать бы, где переночевать… Ай, черт с ним! Вернусь в особняк, попрошу совета у нянюшки”.

Хотела наколдовать послание и расплакалась. Как она теперь будет? Брела по заснеженной улице и уже ревела в голос. Плевать на людей. На всех плевать. Доберется до дома, а там успокоится.

Когда она подошла к особняку Триллиумов, заметила солдат у входа.

“Черт, поставил уже своих… – Грета со злобой обошла здание и увидела, что один из входов для прислуги не охраняется. – Вот и отлично”.

Пошла и постучала.

Ей открыл младший поваренок и закрыл рот руками, чтобы не выдать бывшую владелицу.

– Правильно. Нянюшку зови. И скажи, есть кто в доме?

– Нету, Ваша Светлость, – засуетился мальчишка. – Никто дом не занял. Очень странно это. В особняки в центре города оборотни заселились. А наш заколотить приказано. Вот и ушли все.

Поваренок спешно поставил перед ней хлеб и мясо и побежал за нянюшкой, а Грета стала трапезничать. Даже не думала, что так проголодалась.

“Что ж… Выжила. Что дальше делать? Не ясно. Здесь, что ли, поселиться призраком? Хотя проверит. Уходить надо. Еще бы знать, кто приютить теперь рискнет. Побоятся ведь короля. Эх, с кем бы союз заключить, чтобы и Верна извести, и в дураках не остаться…”

Спустилась на кухню нянюшка. Лица на ней не было. Грета кое-как успокоила – коротко рассказала о случившемся. Старушка плакала, а вот Грета как-то приободрилась. Не все так ужасно. Она жива, цела и полна решимости. Магию надо вернуть. Как вернет, так уроду этому не поздоровится.

Грета ощупала гадкое кольцо, так ловко изменившееся под ее шею. И застежка пропала, хотя ясно слышала, как щелкнул Верн, когда нацепил эту пакость.

“Это оно?” – показала нянюшка.

Она придвинулась поближе и стала рассматривать. А потом зарыдала и в перерывах между вытиранием слез показывала:

“Теперь ясно, куда мальчик после казни отправился”.