Андрей Зыков - Эрлик

Ехали очень недолго, въехали в Хабаровск… С самого начала Ким ничего не взял в дорогу. Таковы были подробные инструкции, полученные им еще в Москве: «Брать с собой ничего не надо, всё вам необходимое будет на месте, категорически запрещается забирать не только ручную кладь, но и семейные фотографии, памятные вам талисманы, блокноты, письменные принадлежности, какие-то из ваших научных записей и многое другое, в этом нет никакой необходимости – карманы вашей одежды должны быть свободны от всего, прежде находившегося у вас дома». Вообще, давали эти инструкции, проводили должную подготовку и обучение лица, никак не относящиеся к МГУ, по-видимому, откомандированные туда откуда-то, и, хотя они прекрасно разбирались в тех областях знания, которым учили Кима, прежде он никогда и нигде их не видел.

После многочасового перелета Хабаровск отнюдь не представлялся для Кима обычным советским городом. На Дальнем Востоке всё кажется вовсе не таким, как в остальном мире. Ведь это чудо – что среди гор, до вершины которых не в силах долететь птицы, и лесов, не имеющих видимого края, раскинулись жилые городские кварталы. Прелесть этого города необъяснима, его скрытое великолепие неосязаемо для простых очей, его затаенная красота, укрывшаяся под снежными покровами, казалось, только и ждала путника, которому по силам узреть ее, почувствовать всем сердцем. Ким не заметил, сколько прошло времени с тех пор, как они отбыли из аэропорта. Настолько мощно чары этого города овладели душой и разумом юноши.

И только к тому моменту, когда автомобиль стал сворачивать к месту своего прибытия, Ким на одну лишь секундочку внутренне задался вопросом: «А куда же его привезут для дальнейшего инструктажа и знакомства с будущими товарищами по экспедиции?» Надпись на красивом здании издали сама ответила молодому ученому. Как оказалось – в Хабаровский политехнический институт. «Волга» незаметно подъехала к заднему фасаду правого корпуса здания, держась на таком приличном расстоянии от главного входа, что студентам она просто не была заметна. Двери, около которых остановилась машина, окна этой части института и весь двор очень отличались от всего остального здания. Но отличались они не чем-то вызывающе кричащим, не было там ни людей из правительства, ни иных официальных лиц, ни громогласных приветствий, ни массы автомобилей. Они отличались тишиной.

Ким сразу догадался, что над этой частью здания изрядно потрудились и целью этих трудов как раз и было создание этой тишины и незаметности для любых, не имеющих отношения к экспедиции глаз. Шум студенческой жизни остался далеко позади, в самом институте. Эта тишина была непроницаемой, абсолютной. Нигде не было никакой ограды, но, что поразительно, не было видно и людей в округе – ни студентов, ни работников института, ни даже дворника, никого. Даже нечастые кусты и деревца, редко стоящие во дворе, не издавали звуков, даже маленькое дуновение ветерка не испытывал на себе воздух этого места. Окна снизу доверху были наглухо закрыты снаружи непроницаемой тканью нейтрального оттенка, похожего на бежевый. Лишь своими очертаниями напоминали они окна вблизи, но издалека в самом деле казалось, что это самые настоящие, ничем не прикрытые окна. Военный, встретивший Кима в аэропорту, выйдя из машины, услужливо открыл дверь Киму:

– Следуйте за мной, – вполголоса, вновь без эмоций, сказал мужчина.

Когда они подошли к зданию вплотную, оказалось, что деревянные двери с уже успевшей, наверное, от старости, пошелушиться краской, были крепко-накрепко закрыты, и даже нельзя было понять, снаружи или изнутри. Военный был, как и всегда, молчалив, он лишь поднес ладонь на расстояние нескольких сантиметров от дверей, даже не коснувшись их, как внутри что-то едва слышно щелкнуло. И тут взгляд Кима упал на кончики пальцев мужчины – и ладонь, и вся кисть его руки были лишены всяких складок и линий, похоже, что на подушечках пальцев не было отпечатков. Не менее интересными оказались и двери, отворившиеся почти незаметно и одновременно. Как оказалось, то, что видел Ким снаружи, было ничем иным, как искусно созданной ширмой. Ведь ветхие институтские деревянные двери – это был лишь первый «слой» этих врат. Затем шел металл толщиной должно быть сантиметров 55, сплав настолько необычный, что Ким не смог определить с виду его состав, ничего подобного ранее в своей жизни он не видел, коробка двери была из того же металла. Вообще, похоже, вся внутренняя часть здания, открывшаяся перед пришедшими, была не то металлической, не то обшитой какими-то чрезвычайно твердыми на вид нитями, состоящими из неизвестных Киму соединений и пластмасс.