Ксения Мельникова - Фиолетовые миры. Звездное

– Какого?!

– Универсального.

– Они заставили тебя отказаться от пола при вступлении в должность?

– Вроде того. Но я собираюсь уволиться.

– Правда?

Пятеро друзей село на белый диванчик в офисе Хастола.

– Пол мне уже не вернут, Героб, но я хочу работать ветеринаром. Мне

пообещали, что оформят в трудовой книжке стаж, как медицинский.

– Почему ты хочешь уволиться?

– Низкие карьерные перспективы, – пожал плечами Хастол.

– Тебя угнетают?

– Нет, – Хастол вздохнул, – Знаете такую тему? – он встал и принялся наливать всем чай на краю своего стола, – Знаете, так бывает, когда устраиваешься на одну работу, а потом понимаешь, что хочешь заниматься другим?

– Как я тебя понимаю, – вставил свое Аисиндий. – Да, мы знаем такую тему.

– Ну вот здесь так же.

– Не дурак ли? – возмутился Героб, – Ты работаешь в Раю, слушаешь органную музыку каждый день и имеешь вид на космос из окна.

– Это была всего лишь одна из ступенек карьеры, – отмахнулся Хастол, – Я сразу говорил работодателям, что я тут временно, пока не подыщу что-то получше. У меня другой уклад характера.

– Как тебя взяли? – Героб снова вспотел, – Какие критерии приема?

– А… сейчас, – Хастол порылся в бумагах и нашел трудовой договор, зачитал, – Стирание памяти от рождения и до 10 лет, отказ от половой принадлежности, согласие на инъекцию с «геном ангела», защита информации клиентов, дресс-код, ангельские пропорции лица и тела (их сложно вычисляют с участием калькулятора и миллиметровкой), диплом о музыкальном образовании, прохождение экзамена по психологии, биологии, химии. В общем, много чего, господа.

– Ты нарушил пункт с защитой информации, – заметил Паул, – Ты давал нам читать тот треш про раковую больную, которую ты опекал.

– Да, промашка вышла, – ухмыльнулся Хастол, – Ну, они лояльно относятся к некоторым пунктам.

– Где у них отдел кадров? – спросил Героб. Неожиданно для себя самого, он сходил в приемную и в течение двух часов оформился: да, он не соответствовал по многим параметрам, но важнее всего для работодателей оказалась инициативность, благодаря которой они согласились дать ему возможность пройти стажировку.

Героб вернулся в офис Хастола.

– Чувак, ты стал ангелом!

Друзья похлопали его по плечам, пожали руки.

Он сидел бурый и дурной от произошедшего, попросил рюмку водки, но в буфете Хастола стояла только декоративная бутылка с красным сухим вином. Хастол наполнил вином бокал для друга под нарастающую громкость детского вокала за дверью.

– Теперь мы коллеги, – Хастол протянул бокал Геробу, и тот стал шумно глотать вино.

– Давайте выпьем за Героба, – поднял бокал Трукер, – Честно говоря, Хастол, мы все боялись тебя, и вряд ли бы оказались здесь, если б не наш Героб.

Хастол пожал плечами.

– Не знаю, что сказать в свое оправдание. Как видите, я не совсем доволен этим местом, поэтому боялся вам наскучить подробностями. Это такая же работа, как любая другая.

Здесь Хастол рассмеялся, и впервые Героб почувствовал, что в его словах нет «двойного дна» и «подводных камней». Героб от всей души посмеялся вместе с Хастолом.

Когда Солнце зашло за Землю, и по всем материкам загорелись огни ночных городов, Хастол предложил вернуться в квартиру 580.

Следующую неделю Хастол и Героб на рассвете поднимались в небо вместе. Хастол с трудом доработал до конца недели и уволился, ну а Героб обрел истинное счастье на работе своей мечты.

Моя мама, Тельза, росла любвеобильной девочкой.

«Из всех прочих, воспитание Тельзы – многообещающее, – сказал мне голос и это стало первым моим воспоминанием».

Впоследствии я назвал голос Сияющим Светом. И, несмотря на многообещающую мать, я все еще сомневался.

Бабушка и дедушка подарили ей трех щенков, чтобы удовлетворить ее стремление к общению.

Моя мама Тельза кричала и хлопала в ладоши:

– Когда я вырасту, у меня будет большущий дом!

Дедушка Гвин с удовольствием принимал участие в воспитание, любил катать Тельзу на плечах, люил слушать ее смех.

– Я рожу тебе много внуков, папа! – обещала моя мама Тельза. Сияющий Свет мне все показывал. Она бегала по дому как самолет. Соседи вечно жаловались деду Гвину. Обычно он выпроваживал их за дверь, выслушивал нотации, но ничего не высказывал своей девочке. Она радовала его душу. Дедушка Гвин работал в продуктовой компании и единственным лекарством от стресса и всех напастей считал лишь свою дочь.