Павел Грибов - Манфред

– Папа, открой!

Антонов-старший сидел за столом, увлеченно проверяя рефераты. Ничто не могло отвлечь его от дела.

– Открой сам… – пробормотал он себе под нос.

– У меня руки заняты.

– Так освободи их…

Выругавшись про себя, Андрей открыл дверь и с шумом свалил покупки на кухонный стол. К его удивлению, на столе стоял торт со свечками. В последний момент Андрей схватил один из пакетов, прежде чем тот толкнул торт на пол. Реакции со стороны родителя не последовало, работа перешла в финальную стадию. Отец морщился, чиркал ручкой и исправлял.

– За тобой вчера приходили, – сказал он, не отвлекаясь от работы. Перелистнув пару страниц текста, он вздохнул: – Кто же тебя русскому языку учил? – Сделав несколько пометок, он вновь обратился к сыну: – Сказал, что тебя нет дома, он обещал зайти позже. Заходил?

– Капитан? Приезжал на дачу.

– Вроде бы капитан. Про машину спрашивал. Массу вопросов задал.

– Что ты отвечал?

– Не помню. Он спрашивал – я отвечал. – С облегчением Антонов-старший отложил последний проверенный реферат. – На сегодня все. С физикой у них неплохо, а вот писать тексты совсем не умеют. Сил больше нет читать эту пародию на русский язык. – Его взор обратился в сторону сына, загружавшего холодильник продуктами. – Может быть, повернешься ко мне лицом, а то тебя совсем не слышно!

– Ошибок много?

– По физике – нет, но с пунктуацией большие проблемы. Впрочем, расчетную часть ты бы сделал не хуже.

– С физикой у меня плохо.

– С физикой у тебя отлично.

Отец повернулся на стуле и посмотрел на сына, бегающего вдоль кухни и разбирающего покупки. Он был уверен, что сын заметит торт, но тот лишь спас его от столкновения с пакетом. Виктор Павлович хотел предложить разобрать сумки позже, но Андрей решил сменить тему, чтобы избежать тирады в свой адрес.

– Как твои аспиранты? – спросил он.

– Есть прогресс, и это радует. – Виктор Павлович сделал большой глоток чая. – Одну диссертацию будут защищать в декабре, а вторая, надеюсь, пройдет весной. Там еще много работы. – Он поморщился. – В этом году придется брать дипломников. У нас неожиданно уволились два преподавателя, а быстро найти замену не получается.

– Только помни, что диплом – это не диссертация, – усмехнулся Андрей и по ответу отца понял, что зря это сказал.

– Хороший диплом – основа диссертации. Я всегда говорил, что между этими работами нет большой разницы. – Чашка оказалась пуста. Виктор Павлович перевел взгляд на сына. – Я не могу понять, зачем ты в экономику подался? Можно подумать, решил взять пример с мамы. Это при живом-то отце-физике!

– Ужинать будешь? – решил сменить тему разговора Андрей.

– Чаю попью. – Антонов-старший вновь хотел предложить сыну заняться тортом, но тема будущей специальности сына слишком болезненна для него. – Почему работа в банке так интересна?

– Опять ты за свое?

– Да! И еще раз да! Мы могли бы сейчас вместе из командировки в Нью-Йорк возвращаться. Какой доклад у меня был! Кстати, и грант неплохой на горизонте маячит. – Андрей наполнил чашку отца, не забыв о своей. – Из тебя мог бы вырасти отличный физик. Это я тебе как профессионал говорю.

– Не будем об этом… – скривился Андрей.

– Почему не будем? Давай поговорим! Закончишь ты институт – кем будешь?

– Экономистом.

– «Экономистом», – передразнивая, сказал он. – Писарчуком! Что тебе в жизни светит? Сидеть восемь часов в офисе и перебирать бумажки? Считать стулья, просиженные за жизнь …

– Папа, ты не прав…

– Мог бы открыть новое, делом заниматься. Вон какие молнии в Новосибирске запускают – красота. Там есть с кем поговорить, там интересно.

– Я давно сказал, что физикой заниматься не хочу.

От возмущения Виктор Павлович принялся изучать вид за окном. Люди возвращались с работы, а улицы тонули в пробках. Ветер приятно шумел в кронах деревьев на пруду. Теплый сентябрьский вечер клонился к закату. Антонов-старший помнил, как на этой же кухне много лет назад разговаривал со своим отцом. Тот плохо разбирался в точных науках и был удивлен решением сына заниматься физикой. У школьника Вити были склонности к математике и физике, чем он очень гордился. В отличие от отца, он не хотел работать в Госплане и тонуть в море документов. Большого начальника он видел утром, когда тот собирался на работу, и вечером, когда он возвращался. Ответственный работник Госплана считал, что сын пойдет по его стопам, и готовил ему место в своей структуре. Желание сына заниматься фундаментальной наукой стало для него шоком. Его выбор был почетным и интересным – что может быть лучше, чем стать крупным ученым? Вот только большой начальник совершенно не представлял, чем будет заниматься сын, и это его беспокоило. Много лет назад эта кухня уже слышала подобный разговор, но теперь роли поменялись. Виктор Павлович ловил себя на мысли, что в разговорах с Андреем становится похожим на собственного отца. Ему хотелось быть другим, исправить его ошибки в общении с семьей, но характер и качества, перешедшие по наследству, давали о себе знать.