Светлана Гребенникова - Мерцание зеркал старинных. Странная любовь

Аня поняла, что я разгадала ее тайну, и густо покраснела:

– Нет, нет, Наташа. Нас пригласили просто с визитом, а дядюшка… Они о чём-то говорили с Петром Борисовичем, но о чём, мне неизвестно.

Я поняла, что Аня чего-то не договаривает, но мне не хватило времени додуматься, что именно, – к нам подошел Николай и учтиво поклонился.

– Здравствуйте, барышни! Наталья Дмитриевна, рад новой встрече.

Мы с Анечкой расположились на диване, а Николай сел напротив, в кресло.

– После вашего спешного отъезда… я уж и не чаял свидеться. Как вам Москва? Не находите, что здесь скучнее, чем в Петербурге? Хорошо ли вас встретили, всё ли вам нравится? Желаете чего-нибудь? Может быть, шоколаду?

Он так и сыпал вопросами, не давая мне опомниться. Смущение мешало понять, как следует себя вести. В поведении Николая чувствовалось что-то необычное: он был слишком уверенным, я бы даже сказала, слегка надменным, и это выводило меня из равновесия.

– Благодарю вас, Николя, не стоит беспокоиться.

Возвестили о приезде нового гостя, молодой хозяин встал и слегка поклонился.

– Я покину вас на минутку, милые барышни, не скучайте, я не заставлю себя долго ждать.

Аня в недоумении переводила настороженный взгляд с меня на Николая, и было видно, как она сперва напряглась, а потом, когда он ушел, насупилась, опустив глаза в пол. Только минуту назад она говорила, что всё это глупости, но как только молодой граф стал оказывать мне знаки внимания, обиженно отвернулась.

– Анечка, – наклонилась я к ней, – ну что ты?

– Наташа, вот вечно ты, – недовольно буркнула она. – Не успела приехать, и тут же всё перебаламутила. Зачем ты вообще явилась в Москву, сидела бы в своей столице…

Улыбнувшись, я пожала плечиками:

– Меня отец прислал.

Заиграла музыка, звуки медленного гавота наполнили залу, и к нам вновь подошел Николай. Анечка затрепетала в ожидании приглашения. А Николай галантно поклонился и протянул руку мне.

– Наталья Дмитриевна, дорогая гостья, окажите честь танцевать со мной.

Я смущенно встала и вложила свою руку в его.

– С большим удовольствием, милый граф.

Мы закружились, меняя фигуры, легкость наполнила мою душу, смущение отступило, и я открыто взглянула в глаза Николаю:

– Вы прекрасно движетесь, я давно не танцевала с таким великолепным партнером.

Он ничего не ответил, лишь улыбнулся уголками губ. Мы сделали несколько туров по залу, прежде чем он заговорил.

– Вы удивительно хороши, очаровательная Наталья! Там, в Петербурге, вы ослепили меня своей красотой, я долго не мог забыть вас. Я видел вашего жениха… вы по-прежнему собираетесь замуж, милая барышня? Если мой вопрос не оскорбляет ваших чувств, не томите, ответьте. Мне так интересно, что случилось, почему отменили свадьбу в нашем дворце…

Мне было стыдно признаться ему во всём, я слегка покраснела, но вдруг кто-то словно подхлестнул меня: «Да что же я робею перед ним? Эта нагловатая улыбка… взгляд… Словно он видит меня насквозь… Да не бывать этому!» Я вскинула голову и ответила как можно беспечнее:

– А может, я передумала выходить за него замуж!

– Что так? – улыбнулся он.

Я не смогла быстро сообразить и подобрать слова, чтобы ответить что-то вразумительное и правдоподобное. А ответить нужно было обязательно. Николай неотрывно смотрел мне в глаза, и это волновало всё сильнее и сильнее.

– Ну, может быть, я полюблю кого-то другого… Вот прямо сейчас, на этом самом месте, – вдруг выпалила я.

Услышав такой ответ, Николай смешался, а меня позабавила его растерянность.

– Да-а-а… Я, оказывается, совсем не знал вас. Ох и дерзки же вы, барышня! И мысли ваши, и речи. – Я ничего не отвечала ему, лишь поглядывала краешком глаза. – Но вы знаете, мне нравятся и ваша дерзость, и ваши речи. И вы. Скажите, Наташа, что я могу для вас сделать?

– Что сделать… – я мечтательно подняла глазки и, чуть подумав, ответила: – Я еще не решила. Скажу вам позже.

Николай усмехнулся, но игра, которую я вела, ему явно нравилась.

– Ах, милая барышня, вы наша гостья. Любой ваш каприз будет исполнен.

Музыка смолкла, Николай чуть прищелкнул каблуками и галантно поклонился. Потом подвел меня к дивану, на котором я сидела прежде, и, откланявшись, исчез.

Дамы смотрели на меня как разъяренные тигрицы. И даже Варвара, которая тепло приветствовала меня и казалась кроткой овечкой, с неодобрением сдвинула брови. В этот момент она держала руку Анечки, и было понятно, что с ее губ только что слетали слова утешения. «Сестрица-то разозлилась на меня. Видно, я нарушила их планы».