Светлана Гребенникова - Мерцание зеркал старинных. Странная любовь

Я с радостью плюхнулась на кровать, задев занавеси, и они чуть не соскочили с карниза. Николай, сдвинув брови, недовольно посмотрел на меня:

– Барышня, вы ведь не настолько бестактны, чтобы пренебрежительно относиться к роскошествам, кои здесь наблюдаете?!

Я не обиделась, ведь и сама сказала бы то же самое, аккуратно поправила штору и сказала:

– Ах, простите меня, сударь! Обязуюсь ничего здесь не сдвигать и не ломать.

– А это вам и не удастся, Наташа. Вся мебель закреплена. Да-да, не удивляйтесь. Хотел бы я на вас посмотреть, когда при большой волне или, хуже того, при шторме корабль сильно накренится – и на вас поедет стол, или кровать будет гулять по каюте. Не-е-ет, милая, здесь всё продумано до мелочей. Ну, довольно разговоров. Видите вон ту дверь? – я молча кивнула, – так вот, это ваша ванная комната. К вам будет приставлена служанка. Если захотите принять ванну, позвоните вот в этот колокольчик, служанка будет неподалеку и всегда поможет. Милая сестренка, ты должна чувствовать себя как дома, плыть нам ох как до-о-олго!

– Я и так как будто дома.

– Хм… Мне радостно это слышать. Я покину тебя, нужно отдать распоряжения.

Я остановила его:

– Граф, позволите ли вы мне написать несколько строк домой, чтобы отец не сошел с ума от беспокойства?

– Не волнуйся, Наташа, я предугадал это желание и еще из Твери, с почтовой станции, отправил гонца к твоему батюшке. И вот тебе ответ, только что доставили прямо в порт.

Он достал из-за пазухи небольшой запечатанный сверток, протянул мне и вышел. Я дрожащими руками вскрыла сургуч, развернула пергамент – в руках оказался мой собственный дневник, из которого выглядывал уголок письма. Я развернула листок, отчаянно боясь того, что увижу. Но как только начала читать, брови мои поползли вверх от изумления.

«Доченька, Наташа!

Ты такая умница! Желаю вам доброго пути и хорошо провести время при дворе французской королевы, ведь ты плывешь именно к ней. Отправляю вместе с этим письмом твой дневничок, чтобы ты могла показать ее величеству, что ни единого дня не провела без дум о ней.

Если ты останешься во Франции и решишь, что там тебе будет лучше, я поддержу это твое решение. Плывите!

Совет вам да любовь, мои милые голубки! Николай очень хороший, он тебя достоин. Какая же ты молодец, Наташа!

А за пса своего смердящего ты не беспокойся, его граф отправил в полк, на учения. Если ты надумаешь остаться во Франции, то я скажу ему, что тебя болезнь одолела, да такая, что ты прям забыла, как его зовут.

Милая Наташа, я так горжусь тобой!

Я отбросила записку и упала на кровать. «Ах, папенька, и ты туда же! Я надеялась, что в нашем доме есть хоть один порядочный человек… ан нет! Мне бы с самого начала догадаться, когда я только собиралась в путь. Вы спланировали мою поездку в Москву уже давным-давно… То-то ты в последнее время зачастил к Шереметьевым, папа! Вы все были в сговоре – и граф Петр Борисович, и отцы мои. В том сундучке, который ты со мной передал, я везла твое благословение, папенька… Ты ведь так хорошо знаешь меня, отец, каждую струнку моей души. Ты верно понял, что я не смогу отказаться от столь заманчивого предложения, и решил подарить мне этот глоток сладкого шампанского. Ну так что же… я с удовольствием выпью его за твое здоровье. Я люблю тебя, папа! Больше, чем кого-либо на этом свете. Спасибо!»

С этими радостными мыслями я сняла с себя дорожный костюм и с удовольствием вздохнула свободной грудью.

– А-а-ах, как же хорошо!

Глаза закрывались, и я погрузилась в сладкий сон, даже не подозревая, какое испытание ждет меня впереди.

От качки на большой беспокойной воде мне стало дурно, и я, бледная, худая, обессиленная, целую неделю провалялась с зеленым лицом и тазиком под кроватью. Не было никакой возможности справиться с приступами тошноты. Николай даже выдвинул предположение, что я беременна. Но я отвечала ему, зажимая рот одной рукой и показывая на него пальцем другой:

– От тебя – никогда! – и тут же бежала в уборную и отдавала ей всё, что съела за завтраком, обедом, ужином… сегодня, вчера, давно. Всё это выходило из меня такими фонтанами, что молодой граф брезгливо отдергивал руки.

– Ну ладно, ладно, полежи еще немножко. Скоро должно пройти! Я тебе обещаю.

Я грозила ему кулаком и пыталась промычать:

– Зачем ты втравил меня в эту поездку, злодей?!