Алиса Чалис - Аддикт. Кризалис

Константин внимательно посмотрел на дом, некогда, наверное, даже красивый. С чердаком, резными ставнями и прочими украшениями. Теперь здание напоминало уродца, грузно завалившегося на один бок. Черепица облетела, вместо крыши – решето. Едва держались и облупившиеся наличники на немытых окнах. Резные балясины на крыльце треснули и затрухлявели. Покосившийся штакетник по периметру участка тонул в горах мусора и засохшей травы.

Судя по оборванным проводам с ближайшего столба, электричества в доме не было, зато из трубы поднимался дым.

Для простых людей место показалось бы помойкой, но охотники сразу заметили ярко-красные всполохи. Будто искры, пляшущие над костром, а также многочисленные нити.

Костя нутром чуял бурлящую на участке злость. Эмоции пропитали воздух на несколько сотен метров вокруг. Киреев невольно напрягся, подавляя раздражение, не свое – аддикта, и поспешил создать сферу.

Стажер вышел из машины и также смерил дом внимательным взглядом, а затем, не дожидаясь приказа, пошел к калитке. Киреев с шумом втянул воздух и поравнялся с подопечным. Чем ближе они подходили к участку, тем сильнее ощущалось недовольство.

Старший охотник прищурил светлые глаза, потер рыжеватую щетину на подбородке и сказал:

– Доволен?

Киреев проверил мел в кармане куртки.

– Константин Александрович, – протянул стажер.

– Что?

– Идите в жопу.

Злость забурлила с новой силой, подпитанная извне. Старик, дежуривший у окна, встрепенулся. Сила разливалась по его жилам как никогда раньше… даже в молодости он не ощущал ничего подобного.

Сколько мощи… и чем ближе подходили два незваных гостя, тем нестерпимее становился жар в груди. Старик сжимал и разжимал руку, нетерпеливо раскачиваясь.

Скрипнула калитка.

Голоса уже доносились со двора.

– Ну охренеть теперь. Ты, значит, творишь ересь, а в жопу иду я!

– Я отдуваюсь на планерках, переделываю косяки в отчетах и кофе приношу! Я что, личный раб?

– Я, я, я! Серебров, не гунди. Ставь сферу – это Амок. А то сейчас совсем крышу унесет, а нам еще работать.

– Я с тобой работать больше не буду. Это последнее задание. Отношу рапорт, забираю значок, а ты паразитируй на ком-нибудь еще!

Чужая злость переполняла старика. Мышцы напряглись до боли. Казалось, что если он не начнет двигаться, то его разорвет на части. Голоса продолжали спорить:

– Комплексы спокойно жить не дают?

– Если бы знал, что ты такой мудак…

Старик не выдержал. Закричав, он бросился прямо в старое потрескавшееся окно.

Спорившие Серебров и Киреев замолкли и с ужасом уставились на старика, который только что вынес собственным телом фрамугу со стеклом.

Дедок резво вскочил на ноги, не обращая внимания на куски стекла и дерева, застрявшие в ватнике. Алые всполохи вокруг его тела напоминали пожар.

Почерневшие губы растянулись в дьявольской усмешке.

Федор Никодимович заорал попытался вцепиться в горло Киреева. Борис отреагировал быстрее наставника – он резко выставил руку, откидывая обезумевшего аддикта.

Старик ударился о стену, но удар не причинил вреда. Поднявшись, он кинулся прочь в сторону леса, быстрее, чем охотники даже могли себе представить.

– Вот дерьмо, – Киреев с округлившимися глазами смотрел вслед.

– Он на грани? – тихо спросил Борис. Его все еще потряхивало от увиденного.

И что им следовало делать? Вызвать подмогу? Да, так лучше с точки зрения безопасности…

– Мне позвонить в отдел?

– Не успеем! – Киреев побежал вслед за стариком. – Пока будем ждать он откинется.

Борис не отставал.

– Его нужно обездвижить, – на бегу командовал Костя. Его глаза сияли – он взял след. – И, Серебров, спасибо, что спас.

Борис удивленно посмотрел на коллегу, но затем сосредоточился на погоне.

2 сентября 2017

Вечер

Москва

Борис с трудом узнавал себя в отражении зеркала в ванной – измотанный, с посеревшей кожей, синяки под глазами стали еще заметнее.

– Как панда, – с желчью пробормотал он.

Внезапно перед глазами ярко вспыхнул образ: обезумевший старик, тянувшийся черными от грязи руками к лицу охотника.

Борис тряхнул головой, пытаясь отогнать непрошеное видение и запах земли, ударивший в нос.

Воспоминания были настолько яркими, что выбивали из реальности. Борис едва помнил, как вернулся домой и заперся в ванной комнате.

Иллюзия казалась настоящей, а мир вокруг покрылся едкой дымкой. Он будто опять оказался в той деревушке, где они с Киреевым наткнулись на безумного аддикта.