Татьяна Иванько - Байкал. Книга 2

– Что случилось?

– Я потом тебе скажу, – сказал я, волнуясь всё больше, – теперь иди, не мешкай. Да, и… и в окна не выглядывай. Я прошу тебя, просто слушайся.

Аяя не стала пререкаться и ушла сейчас же, только ещё раз оглянувшись на крыльце, скрылась за дверью. А я обернулся на изгородь, которую Аяя с месяц назад раскрасила жёлтой краской со спиральными полосами. Из-за деревьев уже показался Эрик на высоконогой чёрной кобыле. И выглядел мой брат озабоченным, он не просто так явился ко мне, что-то серьёзное привело его.

– Ты будто ждал меня, – усмехнулся он, подходя ближе. – Впустишь, али не доверяешь, так выйди сюда, в лес?

– Входи, чего там, – сказал я, отверзая вход для него, для чего протянул ему руку для пожатия.

Эрик улыбнулся, пожав мою ладонь и пересекая границы моего двора уже открытые мной для него.

– Только я по хозяйству, уж извини, похлёбку вот варю, – сказал я, возвращаясь к столу, откуда прогнал Аяю и, делая вид, что он прервал меня за стряпнёй.

Эрик последовал за мной, усмехаясь.

– Ох и босяк ты, Ар, от высокомерия безмерного своего никакую бабу в дом не берёшь, – сказал он, садясь за стол, на котором Аяя оставила всё, что приготовлено было для похлёбки из капусты.

– Ну, считай, что так, – сказал я. – Зачем пожаловал-то? Ведь не о бабах же говорить. Вижу, забота некая одолевает тебя сверх меры.

Вот тут Эрик сделался серьёзным и рассказал о том, что его вызвали лечить Галтея. А я, слушая его, покидал всё в должном порядке в горшок, что забулькал уже на печи. Пока похлёбка доходила, я сел напротив брата.

– Да уж… забота, – задумчиво проговорил я. – Идти нельзя.

– И не пойти как? Сингайлово имя вовеки веков опозорить? Я не отказывал никогда, – со вздохом сказал Эрик.

– Ну да, за большое золото, – хмыкнул я.

– Не всем же изображать добряков беспортошных. – отмахнулся Эрик. – Ладно, Ар, не о золоте и добре надо сейчас…

– Ну… если не о золоте, так я пойду вместо тебя, – сказал я.

– Ты не можешь пойти, ты не спасёшь его. Я вообще не знаю, что Марей-царевич переполошился так-то, время Галтею пришло помереть, вот и всё. Отпускать родителей надо.

– Ты и сам не отпустил когда-то, – напомнил я.

– Ну… Я… Я просто не хотел, чтобы ты на трон отца уселся.

– Да не ври, – сказал я. – Ты так же не хотел его отпускать, как любящий сын.

Эрик не стал спорить. И снова спросил, что ему делать. Тем временем закипела похлёбка, переливаясь через край, и зашипела на раскалённой плите. Я поднял руку, перемещая горшок. Эрик усмехнулся, проследив моё движение.

– Ар, а ты можешь не от себя одного, но и от меня отвести глаза?

Я посмотрел на него удивлённо. Как мне не приходило это в голову с Аяей?

– Проверить можно только на ком-то… – немного растеряно проговорил я. – Но, думаю, если я всё время буду находиться рядом…

– Медлить нельзя, Ар, если ты согласен, нам надо поспешить, иначе наши ухищрения прибудут с опозданием.

– Вот… прямо сейчас пойти хочешь?

– Если Галтей на одре, чем раньше мы явимся, тем легче будет ему помочь.

– А ежли помер? – спросил я, не ожидая услышать ответ, который он дал…

– До заката успеть можно, даже, если умер. Пока солнце над горизонтом, пока не настала ночь, не умер день, жизнь можно вернуть. Привести из-за Завесы.

Вот это да, Эрик говорил об этом так легко, словно обещал коня вернуть потерявшегося…

– Ты уже делал так? – изумлённо и восхищённо произнёс я.

Но он уже поднялся из-за стола.

– Делал, я же говорю, ничего особенного, – обыденным голосом произнёс Эрик. – Но ты изумляться будешь или поможешь мне?

– Да помогу, чего там. Но может, поедим всё же вначале?

Но он лишь покачал головой, поднимаясь.

– Обойдусь я и без твоей стряпни чудесной, – с презрительной усмешкой произнёс Эрик. – Чай, мы не дети, с голоду живот не подведёт.

Я встал тоже.

– Ладно, погоди, я в дом зайду только…

– Зачем? Котомку свою взять? Али шапку?

Я пожал плечами:

– Котомку тож…

Аяя поднялась с припечека, увидев меня. Но, поняв, что я намерен сейчас же уйти, спросила удивлённо:

– Что случилось? Кто это пришёл? С кем ты уходишь? Огник… – и сморгнула, растерянно глядя на меня.

– Это мой брат, Яй, просит помочь ему в одном деле. До ночи вернусь.

– Почему мне нельзя видеть его?

– Не тебе, ему не стоит на тебя глазеть.

– Арий… эдак ты меня в темницу запрёшь, – растерянно проговорила она, поднимаясь.

– Не обижайся, Яй, – торопливо произнёс я, растерянно оглядываясь по сторонам, всё ли взял, – тебе нужны такие же приставания, как энтот вчерашний, яйцеголовый?