Влад Волков - Страшные истории

Я спешно ретировался мимо скошенной и висящей лишь на одной петле двери, с которой давно слезла и обсыпалась потрескавшаяся бурая краска. Вероятно, дверь пытались выдать за красное дерево, и, если, владелец об этом изначально не знал, то повёлся, как дилетант.

Возвращаться на лестницу было бессмысленно, шансов столкнуться с теми людьми сейчас было куда больше, чем незаметной тенью как-то проскочить мимо них. Вариантом было пробраться в любую из спален, а там, выломав хлипкие доски, попросту выпрыгнуть наружу. Второй этаж, снизу заросший газон, ничего страшного не случится.

И я помчался от библиотеки направо, стараясь ступать подошвами своих прорезиненных сапог так мягко, как только мог. Словно я любопытная кошка, которую внезапно вспугнули. Ведь в зале с книжными шкафами никаких окон не было, весь свет шёл из дверного проёма да от цифрового экрана моего телефона, ведь снять с пояса фонарик было как-то лень, а находки ещё требовалось сфотографировать.

Поспешно бросив телефон в рюкзак, и затянув потуже шнуровку, мне пришлось покинуть эту комнату в поисках другой, где был бы сквозь оконные проёмы выход наружу. Причём, желательно, чтобы не шуметь выбиванием досок, а браться отсюда по-тихому да поживее, пока цел.

Не знаю уж, слышали меня или нет, но я пятился по вытянутой прямоугольной комнате мимо опрокинутой стойки вешалки с женскими шляпками, пока чуть не рухнул на постель, едва не споткнувшись о нижнее основание прикрытой кровати. Линия окон справа от меня оказалась заколочена куда лучше, чем я предполагал.

К тому же почти на всех всё ещё были стёкла. Не важно цельные, или лишь кусками, в любом случае поднимется дикий шум, а выбраться наружу можно, только если изо всех сил выпнуть доски сквозь стёкла ногой, а тогда уже нырять в раскрывшуюся дыру.

Тем временем, шаги усилились, и незнакомцы уже вовсю поднимались по лестнице на этот этаж. Надо было решаться, и я, поддавшийся страху, почему-то попятился к ширме, пригораживавшей небольшой чулан, полный самого разного хлама, в частности различной истлевшей одежды, покрытой слоями пыли и паутины. Можно было залезть в самую дальнюю часть, спрятавшись средь вешалок, и я старался не греметь, погружаясь туда, опомнившись слишком поздно, что не закрыл за собой ширму.

Вероятно, этот сторож или кто там сейчас поднимался, заметит распахнутую плотную ткань, полезет сюда с интересом, что тут такое происходит, а потом отыщет меня в мгновение ока! Необходимо было выбираться отсюда и разбивать окно, чтобы выпрыгнуть прочь в надежде, что в спину не угодит дробь от сторожевого ружья, если вдруг этот гад ещё и окажется вооружён.

Но я вовремя нащупал под собой склад сумок и саквояжей. Самый нижний из сундуков казался огромным и просторным, в нём можно было хорошо спрятаться среди тряпья, и я всеми силами старался его открыть, что сделать оказалось крайне непростой задачей.

В момент распахивания крышки я буквально ощутил зловоние этого сторожа, что неотвратимо подбирался сюда, крался, находясь, уже на втором этаже, направляясь мимо библиотеки куда-то к распахнутым дверям некогда жилых верхних помещений, в том числе к этой спальни.

Зажав нос от вони немытого годами бездомного, я, скинув прочь рюкзак поодаль, нырнул в ящик, плотно закрыв за собой крышку, в надежде, что сверху с вешалок ещё свалится пара тканевых вещей или сумочек с верхней полки, удачно прикрыв моё местоположение. Сюда никто не должен лезть. Слишком далеко, слишком глубоко, пошарит по висящим дырявым нарядам, которые уже давным-давно никому не нужны, а я, замерев дыхание буду просто глядеть сквозь эти образовавшиеся от времени щели, пока он не свалит прочь.

Что ему нужно? Зачем он в этом доме? За всё время своей грабительской деятельности я лишь раз натыкался в заброшках на бездомных пьянчуг и попрошаек. Едва ноги унёс, такие могут тебя вырубить и продать самого на органы где-нибудь на чёрном рынке.

Потом очнёшься в канаве без почек, дрыгаясь в агонии и конвульсиях, пока твоё тело плавно умирает, устланное здоровенными кривыми шрамами. Таких людей уже иногда находили в разные годы, подпольные врачи могли промышлять какой угодно чертовщиной, если за это хорошо заплатят.

В комнату заковыляло нечто похожее, на голую больную собаку. Оно появилось в дверном проёме, серо-бежевое, или даже серо-розовое, приглушённых и мутных тонов. Поначалу я думал, это верный сторожевой пёс того, кто зашагает сюда следом, однако более никто не вошёл, а потом я всмотрелся в это существо и обомлел.