Анна Князева - Путь ко Господу

Все эти люди были живыми мертвецами, но лишь в глазах тех, кто пока здоров.

Тем временем подъехал человек из ЦЕРН к Дмитрию, и они закрылись в его номере, чтобы потолковать.

– Ну что, курим? – спросил Джейсон Стим Дмитрия.

– Я не курю, – сказал Дмитрий, – спасибо, что прибыли.

– Не за что, – сказал профессор, – кстати, в странах Европы организовали субсидирование фермерских начал. У вас что-нибудь подобное уже организовано, я предполагаю?

– Нет, – сказал Дима с улыбкой девушки, что нарисована на картине «Купанье красного быка».

– Странно, – сказал профессор Стим, – даже я ваше правительство не могу понять. Они же должны заботиться о пропитании населения и организации работ в этом направлении… У вас твориться что-то очень странное. Задумайтесь.

– Да у нас люди живут сегодня, – сказал Дима, – как простые, так и правительство.

– Ну, зато некоторые русские вложились в поддержку местных и американских фермеров, что производят табак, – рассмеялся профессор Стим, – альтруисты вы, альтруисты.

– Ну, они, наверное, это сделали, – сказал Дима, – чтобы на табак выросли цены и люди бросили курить. Молодцы. Заботятся о здоровье масс и тут, и там.

– Не лицемерьте, – сказал профессор Стим, – я сам не слишком люблю Европу в целом за их организацию среди людей конкурса кто кого съест в финансовых вопросах, но ваше государство на самом деле творит странные вещи. Даже среди наших ходит немало слухов об этом.

– Я даже боюсь об этом знать, – сказал Дима, – вы поможете нам уехать?

– У меня есть требование, – сказал Стим.

– Какое? – уточнил Дмитрий.

– Я настаиваю о продаже ваших исследований в ЦЕРН через посредника, – сказал Джейсон, – сейчас они работают с адекватными людьми, и они нуждаются в этих разработках. Ваша страна всё равно давно уподобилась колонии американцев. Так почему бы вам не покинуть тонущий корабль вовремя?

У Дмитрия внутри всё упало. Он даже разобраться конкретно не смог: из-за того, что сказали о его родине или из-за того, что узрел такую же реакцию, какую видел у Керимова?

– Я отказываюсь, – сказал Дмитрий.

– В Европе говорят, что смерть вашей страны, как национальной державы вопрос времени, – сказал Стим, – потому что у вас не сработала рыночная система. Не обижайтесь, но это говорит о несостоятельности не только производства, но и механизма жизни населения. Страну делают люди, а не правители. Бегите отсюда скорее.

С этими словами Стим взял свой чемодан и покинул гостиницу, продолжив своё путешествие.

Дмитрий, что верил в добрых учёных, работающих на человечество опомнился: это он на них похож, но другие, видно, более жизненно приняли решение… Он ещё долго сидел, размышляя о том, что теперь ему делать.

Ольга Троценко гуляла мимо старых домов Москвы, что устояли после старинного пожара. Архитектурная ценность этих старых построек имела исторический характер. Однако е они наполняли её жизнь приобретением смысла, а он – HONOR 30 Pro+ – вот куда она без него? Даже среди этого старья бы было скучно находиться… Ведь в этих домах нужно искать этот исторический памятный дух, мыслить и созерцать полноту этих зданий, а в него – HONOR 30 Pro+ – можно просто посмотреть и всё понятно сразу. Она опять наткнулась в интернете на новости США: были реализованы две государственные программы, что было мировой тенденцией политиков 2008 года: одна организовывала предупреждение населения о среде курения на пачках сигарет, а другая предполагала выплату фермерам субсидий для поддержки их бизнеса. Тем не менее иностранные фермеры, понимая смысл выплаты субсидий самостоятельно, не стали спорить со своим правительством и сами увеличивали цены на сигареты. Это была борьба всей политической глобальной системы за здоровое человечество – модно было в 2008 бороться за здоровье своей популяционной рабочей скотины. Ольга сделала вновь тот же вывод: В Российской Федерации будет тоже самое…

Неважно в каком я живу городе – Россия едина в моих глазах. Местоположение всегда относительно, а значит, находясь в одном месте, всегда можно найти схожие события где-то ещё. Просто живя я всегда слушаю окружающих меня людей, никого, не считая сумасшедшим – у людей всегда разное восприятие, хоть они видят одинакового цвета. Вокруг в 2008 году уже на конференциях экономических ВУЗов профессора экономики, что тоже изучали обстоятельства в стране видели неизбежную катастрофу, отчаянно грезя сменой власти. Они не понимали, что политика, как она есть, в эти годы была лишь началом глубокой смерти страны. Это больно видеть: страх людей говорить об этом, обязательно считая, что поднимется бунт, неизбежность очевидных тенденций принятых законов, новости о закрывающихся заводах и уволенных оттуда инвалидах и просто исповедь мужчин, которых все считают быдлом из-за того, что человек не знает, как жить всеми брошенный и невостребованный. Здесь палка на двух концах мнения общества: алкаш и спился или был уволен за то, что бесполезен и больше дисциплину не может соблюдать? Я много думала от чего мужчины пьют и поняла, что их на то толкает усталость от дня сурка, что складывается из их жизни: дом, работа, зарплата по кругу, – лишь крики жён, которым мало их дохода, составляют разнообразие. Такая жизнь абсолютно у всех: кто-то убегает в мечты, а кто-то нет. Я всегда смотрю на людей, читая их исповедь о том, что никто не хочет даже слушать, познавая правду человеческих страданий нашего современного общества. Я не могу им помочь большим – только выслушать и, хотя бы, к ним так же, как остальные, не относиться… Ведь люди только смеются над упавшими, не понимая реальные обстоятельства их падения в обществе. Слабых людей нет по существу: кто-то просто пока ещё держится. Эти люди просто раньше остальных поняли скрытое о нашей жизни завесой государственной тайны, когда их стали презирать за слабость. Это нормально. Точно также я слушаю и тех, кто осуждает их, но ничего не говорю им в поддержку. Просто их мнение тоже содержит правду, но мне не нравится их отношение к слабому человеку. Никто никого, по моему субъективному мнению, осуждать за слабость и усталость от жизни – они этим морально только добивают душу человека за его спиной. Лучше бы они его физически ударили – он бы хотя бы протрезвел и встал от злости на них. Политика осуждения труслива – нет ничего трусливей осуждения, так как оно держится, как и мания, на жажде превосходства. Они боятся этим алкашам что-то говорить, потому что не знают, почему они стали пить. Если человеку сказать в лицо, он может ответить, а они боятся их – лучше своё превосходство над ними показывать за спинами и без них страдающих лиц. Ещё противней, когда они бояться с ними разговаривать, боясь потерять своё «высокой социальное положение» – не вижу ничего особенного в этом. Я всегда стремлюсь понять таких людей, потому что всё это люди, постигшие потенциальные грабли городов и нашей страны. Чем больше город – тем шире описанные тенденции.