Геннадий Пустобаев - Рай начинается вчера

Невольная Борина наука не прошла для меня бесследно. Словно предчувствуя, я, как неоканчивающийся фильм, все крутил и крутил в голове сцену своего ареста. Но думки думками, а реальность – это реальность. Мой арест и особенно следствие были для меня очень нелегкими. Следователь волк был матерый и не верил ни единому моему слову. Все мои изощрения о том, что сберкассу я брал один, что все деньги я проиграл в карты на юге, что тех, с кем играл, не знаю и не помню, вызывали у него лишь сарказм. Но по тому, как начинались первые допросы, я хорошо понимал одно. У следователя на руках было лишь то, что было: отпечаток моего большого пальца, неосторожно оставленный мной на дверце сейфа через лопнувшую перчатку, да показание случайного свидетеля, заметившего лишь одного человека, уходившего в ту ночь от сберкассы по проулку.

Я понимал и еще одно: если бы взяли Сухого или Гуню, то нас бы уже свели лбами, мордуя очными ставками. Но по тому, что их не было, и по появлявшемуся у следователя едва заметному нервозу, я уже точно знал, что взяли лишь одного меня, и потому я мог позволить себе некую импровизацию. Сдавать подельников, накручивая себе срок, было идиотизмом. Вся эта лабуда о «чистосердечном» была не для меня. И, как стойкий оловянный солдатик, плывущий на бумажном кораблике через пытающееся утянуть меня в пучину бумажное море, я, держась своих первоначальных показаний, успешно обходил закидухи и уловки следователя, как коварные рифы. От его участливого «чистосердечного признания» и подсадных стукачей, так называемых «наседок», мы быстро скатились до побоев, ну а от побоев чуть ли не до издевательств. Но следователю никоим образом так и не удалось расчувствовать меня. Я был уже не мальчик, и за моими плечами была уже хорошая школа, и в той школе я был не последний ученик.

Перепробовав «классические методы» допросов и запугиваний, он, не выдержав, кинул меня в камеру к отморозкам. Я прекрасно понимал, что эта мразь хочет со мной сделать, и приготовился к самому худшему. Но его мечты не оправдались и здесь. Больше к моему удивлению, чем к его разочарованию, так называемые «шерстяные» меня почему-то не тронули. А вскоре у меня появился и новый адвокат. И это был уже не казенный продажный адвокатишка, работающий под ментами, а серьезный и достаточно известный в своих кругах человек. И хотя я не верил и ему, мне стало несколько полегче. А вскоре сменили следователя, и дело мое пошло быстрее. Затем прошел суд, который и огласил мне приговор.

Мне вынесли почти максимальный срок, но, как бы там ни было, «вышку», на которую меня раскручивали, мне не дали. Впереди у меня была жизнь, и, какой бы она ни была, она несла, пусть маленькую, но все-таки надежду. Попав в лагерь, о Сухом я с тех пор ничего не слыхал.

И вот теперь, сидя напротив друг друга и вспоминая прошлое, мы невольно старались даже не приближаться к воспоминаниям о сберкассе. Смотря на Борю, я видел, как он постарел и осунулся. Жизнь если и не поломала его, то что-то явно согнула в нем.

Слушая его, я понимал, что после стольких лет разлуки ко мне он пришел не просто так… Не просто! Но я не выпытывал его, ожидая, когда он все скажет мне сам.

– Хочу я тебя, Михай, об одном одолжении попросить… – неловко помявшись, наконец, сказал он. – Ствол мне нужен…

– На кой он тебе?!! – внимательно посмотрев ему в глаза, тихо спросил я, наливая спиртное в стопки.

– Счет мне кой-кому выставить надо, – не отводя от меня пристального взгляда, спокойно ответил он.

– И кто этот счастливчик, если не секрет? – пригубил я тетин Пашин «каняк».

– Слон!

Покрутив свою стопку в руке, он выпил.

– Слон?!! Н-да! – скривился я, побарабанив пальцем по столу. – Это становится уже интересно!

Боря, не ответив, ковырял вилкой в остывшей картошке, а я, стараясь унять хоровод своих мыслей, замолчал, чувствуя, как у меня под ложечкой нехорошо засосало.

– Ну как, поможешь?!! – нарушил Сухой наше какое-то паскудное молчание.

– Одной волыной Слона не завалить, Боря. Он всегда со своим кодлом ходит. А это опасно, – поморщился я. – Если я правильно вкуриваю, о каком «Слоне» идет речь.

– Ты меня правильно понимаешь, Михай, – прищурился он и осторожно, словно боясь согнуть вилку, положил ее на стол. – Правильно!

– Их там, кажется, три «брата-акробата»? – пристально посмотрел я на него.

– Вот потому я и пришел к тебе, как… как к старому корешу, – кивнул Боря, и голос его при этом слегка дрогнул. – «Стечкин» мне, Михай, нужен… Ну и, если можно, «яблочко» одно! На второе рук не хватит, – серьезно посмотрел он на меня. – Помоги, брат! По своим каналам я все это не сразу надыбаю… Да и засветиться могу раньше, чем надыбаю.