Денис Игумнов - Зеркало за горизонтом

Особенно остро мысли о моей никчёмности и пустоте стали тревожить меня после моего 30-го дня рождения. Наверное, подкрадывалась старость. В будние дни меня от разных таких въедливых мыслей-червей спасала работа, а вот ночами и в субботу с воскресеньем приходилось совсем туго. Под кожей зудело беспокойство потраченных впустую дней. Желание трансформации настолько возросло, что ко мне по ночам принялись приходить гости. Так подсознание отреагировало на сигналы беспокойства, идущие из моего настроенного на волну перманентной мистики первобытного отдела мозга (гипоталамуса).

Ко мне во сны всё чаще заглядывал внутренний наставник – отражение моей обратной стороны, знающий все пути и изучивший все решения задолго до того, как передо мной, вообще, встала возможность их выбора. До этого наставник последний раз ко мне приходил в разгар моего полового созревания, когда в огне подростковых комплексов и страхов я экспериментировал с разными духовными практиками, незаконно рожденным дитём, одной из которых, и стал наставник. Я сам удивился его появлению, а лишь потом испугался, тем более что его внешность никак не располагала к общению. Внутренний наставник носил военную форму комдива тридцатых годов (мне, во всяком случае, такое сравнение сразу пришло на ум), весь перетянутый кожаными ремнями в отлично начищенных хромовых сапогах, а лицо своё скрывал под хоккейной маской, вросшей ему прямо в мясо. Несуразность его вида сразу настораживала и одновременно притягивала, дарила надежду. В нём чувствовалась нездешняя сила. Его голос гудел нотами низких басов, почти музыкальные темы, а не слова, служили ему мостом общения между нами.

После первого своего визита, когда я вёл себя в состояние транса, наставник стал самовольно, уже без вызова, влезать в мои сны. В конце концов, он дал мне несколько полезных советов, пришедшихся очень кстати: они помогли мне пережить то страшное время, когда я чувствовал себя мышью, угодившую в лапы дикого кота. Наставник растворился в моих фантазиях как кладбищенский морок: так же неожиданно, как и появился. Я думал, что навсегда, а оказалось: затаился до момента душевного перелома из состояния пассивного кувыркания во времени в возможное состояние перехода на уровень восприятия себя как абсолютно новой, независимой личности.

Сейчас, когда наставник вернулся, он несколько изменился: военная форма превратила его в комбрига – (Наставника разжаловали? Или, наоборот, там, на оборотной стороне подсознания такая перемена отражала зазеркальный элемент карьерного роста? И тогда наивысший титул – это рядовой?). А вот маска, по-прежнему скрывая лицо, вылезла из его плоти, оставляя незаживающие по её краям обводы, сочащиеся прозрачными каплями по своей консистенции напоминающие смолу хвойных деревьев.

Пришёл внутренний наставник ко мне после пятнадцати лет отсутствия на следующую ночь после того, как я доведённый до крайности положением шахматиста неудачника пытающегося, неизвестно почему, стать балериной, послав всё к чёрту, взял на работе внеочередной отпуск на неделю, наврал жене про командировку и, собрав вещи, укатил в деревню в дом своей давно умершей бабушки. Сто шестьдесят километров от Москвы до Калуги показались мне достаточным расстоянием для осмысления дальнейшего течения моей жизни.

В доме бабушки я не был, по крайней мере, лет шесть. Старый деревянный дом покосился, но, что не могло не радовать, не развалился и даже все стёкла оказались целы. Деревня «Благолепное» находилась всего в километре от железнодорожной станции. В ней всего-то было домов тридцать, но почти во всех ещё жили люди, что было бы удивительно, если бы не действующий совхоз, чудом переживший нападение разрухи лихих 90-х годов. Совхоз специализировался на выращивании овощей в теплицах, но и не брезговал молочным производством: молочная ферма на пятьдесят коров давала хороший доход. Жили здесь не богато, но и не бедствовали.

Дом бабушки стоял на краю посёлка. Справа соседствуя с домом Ореховых, а слева, через метров сто, уже начинался спуск к реке. Приехав, я первым делом зашёл к соседям. Во дворе соседнего дома я встретил бабу Галю. Сразу её узнал: со дня моего последнего приезда она ничуть не изменилась. Ровесница моей бабушки, крепкая старуха кормила кур. Я отрыл калитку, но заходить во двор не стал, а вначале поздоровался:

– Здравствуйте, баба Галя.

Бабка разогнулась и посмотрела на меня. Минуту всматривалась, не понимая кто её окликнул. Потом пришло узнавание, озарившее её морщинистое, но румяное лицо улыбкой. И она ответила: