Денис Игумнов - Каракурт

Ерунда, все мы люди. А на поведение работников закрытого режимного сектора наложило печать ежедневное общение с ненормальными изуверами, садистами, маньяками. Чёрточки характеров пациентов, цепляясь к душам врачей ядовитыми колючками, придали их поведению незаметную для большинства людей двусмысленность. Вот и разыгралась фантазия Ольги. Ничего критичного, просто коллектив психиатрической больницы. Просто непривычно дружелюбные для своего рода деятельности медики. В других специализированных клиниках врачи работали, куда более угрюмые.

– Евгений Евгеньевич, проводите Ольгу в третий кабинет. Покажите где-что лежит, ну и вообще познакомьте с нашими порядками, – попросил старого психиатра Дак. – Я уже рассказывал, как мы живём. Но ведь повторение – мать учения. Так?

– Воистину так, – промурчал Павлов.

Дак выдал ключи Ольге. Вышли все вместе толпой и разошлись по кабинетам, кроме старшей сестры, исчезнувшей за поворотом: она вернулась на пост. Остановившись около второй двери по левую сторону, Ольга отперла замок. За ней вошёл психиатр.

– Как видите – не богато. Зато есть всё для работы.

Кабинет в три раза меньше, чем у Дака. Кушетка, обтянутая коричневым дерматином, кресло обычное, кресло для размещения пациентов полулёжа, стол, похожий на хирургический. Стол письменный, со стоящим на нём монитором компьютера. Стул. Два шкафа. Отгороженная от комнаты железными листами кабинка с раковиной и смесителем. Окно, закрытое плотными зелёными шторами. Лампа на потолке в матовом белом плафоне. Стены до середины обложены коричневой бактерицидной плиткой, самый верх стен выкрашен в более светлый тон коричневого. Если не уютно, то нормально, жить можно. Ольга уже про себя решила, как можно облагородить обстановку, придав ей домашний вид, что можно было сделать быстро с помощью комнатных растений и нескольких предметов интерьера, которые она захватит из дома.

– Вы тут располагайтесь, а я прошу меня извинить, дела, – скороговоркой проговорил Евгений Евгеньевич.

– Понимаю. Спасибо, что проводили.

Психиатр ушёл. Ольга села за стол, покачалась на стуле. Окинула взглядом комнату, мысленно переставляя мебель так, как ей бы этого хотелось. Оставшееся рабочее время она провела, приводя в порядок свой кабинет, придавая ему обжитой вид. После обеда знакомилась с отделением, с расположением палат, хозяйственных помещений, процедурной площадкой, общалась с младшим медицинским составом. Вникала. Знакомство с пациентами отложила до завтра.

Ольга, подъехав к дому, удачно припарковала машину прямо около подъезда. Поднялась на лифте на седьмой этаж и уже подходя к двери квартиры вдруг осознала, насколько она сегодня устала. Первые несколько дней на любой новой работе всегда изматывали, выкручивали психологические суставы и к вечеру усталость наваливалась медвежьей лапой, опускалась по артериям и неуклюже поднималась по венам чугунной, шумящей в сосудах, тяжестью в ноги. Ольга никак не могла привыкнуть к такому состоянию и на первую неделю притирки на новом месте всегда давала себе поблажку – не ходила по рабочим дням в её любимый фитнесс центр.

Её парень Миша был дома. Высокий, прекрасно сложённый современный Аполлон, с гордым властным профилем и хитрым прищуром весёлых глаз. Надёжный, как гора Эверест, и вместе с тем по-мужски сильный, властный. Он, и скучая дома в одиночестве, умудрялся элегантно выглядеть в простых домашних джинсах и футболке с коротким рукавом, выгодно подчёркивающей силу его рук. Услышав, как Ольга открывает дверь, Михаил встал с дивана и пошёл её встречать. Поцеловал в щёку, помог раздеться. Обняв за плечи, немного отодвинул её от себя и присматриваясь, сказал:

– Устала, любимая. У-у, укатали Сивку крутые горки. Совсем психи тебя доконали. Общение с психически нездоровыми людьми плохо сказывается на твоём здоровье, – шутя, заметил Михаил.

– Перестань, – апатично произнесла Ольга. – Они такие же люди, как мы. Им просто не повезло. Социальный сбой.

– А-а, ну тебе, конечно, виднее. Пошли, лучше поужинаем. Признаться я зверски проголодался, господин доктор.

Они прошли в большую светлую кухню, оборудованную по последнему слову техники. Естественные светло-коричневые тона придавали ей особую домашность. В углу стояла коричневая воздушная ваза, блестящая глазированной поверхностью, в ней стояли стебли с красивыми цветами экзотического заморского сухостоя. Когда Оля смотрела на эти растения, особенно зимой, когда за окном снег заметал сугробами хмурый город, её настроение после самых трудных рабочих будней улучшалось само-собой, на душе становилось тепло, она оттаивала. Немного южного тепла далёкого моря никогда не помешает. К тому же ваза была её подарком на годовщину их совместной жизни Мише. И необычный подарок ему на удивление понравился. Он с радостью его принял и помогал ей потом искать подходящий сухостой, планомерно объезжая с ней все московские цветочные базы.