Сьюзан Редферн - В одно мгновение

– Нужно вправить ногу и остановить кровотечение.

Не знаю, что заставляет его произнести эти слова – его самолюбие или сила духа: то ли он слишком самонадеян и не может признать, что не знает, как быть, то ли пытается утешить женщин. В любом случае я ему благодарна. Его уверенный тон всех успокаивает: даже Оз перестал вопить и теперь лишь тихо скулит, свисая с потолка.

В хвосте фургона сидят Натали и тетя Карен. Они сжимают друг друга в объятиях, но обе уже дрожат от холода. Мо тоже дрожит, и мне хочется сказать ей, что нужно уйти назад, туда, где теплее, но она так и сидит возле меня, держит меня за руку и плачет.

Я никак не могу повлиять на происходящее, и мне остается лишь наблюдать. Это бессилие – самая отвратительная, самая ужасная пытка. Пожалуйста , умоляю я, помоги им . Но если даже где-то в этом новом мире и есть Бог, сейчас он так же невидим, как и в мире живых. Мои мольбы остаются без ответа. Мо, иди назад .

Мо не реагирует, но Кайл берет дело в свои руки. Не знаю, слышит ли он меня или просто понимает, что может помочь. Так или иначе, он наконец подползает к Мо и осторожно оттаскивает ее от моего тела, прочь от гудящего и бушующего ветра.

Дядя Боб тянет папу за искалеченную ногу. Папа орет так, что дядя Боб тут же опускает руки. Бахвальство мгновенно сменяется паникой.

– Может, лучше оставить все как есть, – бормочет он.

Вот наконец неприкрытая правда. Дядя Боб зарабатывает тем, что дарит людям красивые улыбки. Он готов к происходящему не больше, чем все остальные в фургоне.

Первоначальный шок проходит, и они начинают осознавать, как в действительности обстоят их дела. Они застряли в дремучем лесу, на морозе, безо всякой надежды на помощь. Я мертва. Папа очень плох. У дяди Боба повреждена левая лодыжка. Хлое нужно наложить швы. Возможно, есть и другие повреждения, которых они просто еще не заметили.

Лобовое стекло разбито, и по фургону гуляет ветер. Холод пугает всех куда сильнее, чем травмы. Лучше всего к непогоде готовы Кайл и Оз: на обоих полный комплект лыжной одежды, зимние ботинки, перчатки. Мо одета хуже всех: ее тонкая шерстяная куртка, дырявые джинсы и модные сапоги совершенно не греют. Она дрожит от холода в конце фургона, рядом с тетей Карен и Натали. Мать и дочь крепко держат друг друга в объятиях, Натали тихонько скулит, тетя Карен утешает ее, приговаривая, что все будет в порядке.

– Что будем делать? – спрашивает Вэнс. – Кто пойдет за помощью?

Все смотрят на мою маму, но тут слышится папин голос. Папа цедит сквозь сжатые зубы:

– Никто. Надо продержаться до утра.

Всех в фургоне охватывает паника. Еще нет и семи, до утра не меньше двенадцати часов.

– Ни хрена подобного, – говорит Вэнс.

Вступает тетя Карен:

– Вряд ли мы сможем ждать так долго. Здесь слишком холодно.

– Придется, – говорит папа. Он дрожит, но скорее от боли, чем от мороза. – Там кромешная тьма и метель. Не понять, где верх, а где низ.

– Верх наверху, а низ внизу, – парирует Вэнс. – Вы как хотите, а я тут всю ночь сидеть не стану.

– Вэнс, Джек прав, – говорит мама. – Надо дождаться рассвета.

– Я хочу есть, – говорит Оз, все еще висящий на ремне безопасности.

– Тебе придется подождать, – безучастно говорит ему мама.

– Вы обещали блины!

На этот раз мама его просто игнорирует.

– Блины! – Оза нельзя игнорировать.

Вэнс натягивает шапку:

– Хотите торчать тут – пожалуйста. Я иду за помощью. Хлоя, ты со мной?

Хлоино лицо залито кровью, она все еще прижимает к ране мамин шарф. Она переводит глаза с Вэнса на остальных и обратно.

– Нет, Хлоя останется, – говорит мама. – И ты тоже, Вэнс. Джек прав. Нужно дождаться утра.

– Хлоя? – настаивает Вэнс, раздувая ноздри, с вызовом щуря глаза.

Она встает, пошатываясь от слабости.

– Хлоя, – говорит мама, и в ее голосе слышится страх, – ты должна остаться.

Вэнс притягивает Хлою к себе, властно обнимает за плечи. Мама тянется к ней:

– Хлоя, нам нужно держаться вместе.

Она даже не догадывается, что именно эти слова подталкивают мою сестру к решению. Хлоя откладывает мамин шарф, отворачивается и неуверенно пробирается к разбитому лобовому стеклу, изо всех сил стараясь не смотреть на мой труп, крепко сжимая зубы и дрожа. Вэнс идет прямо за ней и практически выпихивает ее наружу.

– Останови ее, Энн, – стонет папа, но мама ничего не может поделать.

Она просто стоит в кабине, глядит в черноту сквозь разбитое окно, но Хлою и Вэнса тут же поглощает снег, и они исчезают во тьме.