Глава 2. Близок теперь его час
То, о чём поведали путнику женщины, объявлялось с наступлением полночи. По их словам, это было чудовище исполинских размеров. Обличье оно могло принимать различное и прямо на глазах одно его обличие могло сменяться на множество других, но все его обличия были до того мерзкими, что наводили на людей великий страх. Собаки при виде того чудовища жалобно скулили и забивались каждая в свою конуру, овцы умирали от разрыва сердца, у коров пропадало молоко. А чудовище с какими-то непонятными целями, вот уже три ночи подряд продолжало бродить то по Волчьей пустоши, то по деревне, будто толи, выискивая, толи, поджидая кого-то.
«Меня оно поджидает», – понял Путник, сверяя всё услышанное от женщин со своими часто повторяющимися снами. То были сны о том, как в самый жуткий полночный час объявлялось перед ним, как из-под земли, как из самой Преисподней, огромных размеров чудовище, внушающее отвращение и смертный ужас.
«Ты мой!», – объявляло ему чудовище утробным рёвом, могучим, как раскаты грома над головой, и распахивало перед ним свою отвратительную пасть, полную страшных зубов.
Люди называли Путника святым, просили у него избавления от самых различных скорбей. Ну, какой он святой?! Грешник, погрязший в своих несчётных грехах прошлой жизни и умножающий их с каждым новым днём. Был день, когда среди молитвы, он, как никогда ранее, вошёл в состояние полной отрешённости от всех чувственных восприятий. По неведомому ему ранее внутреннему наитию он, обливаясь слезами, горячо взмолился о том, чтобы Господь наставил его на Путь спасения. И услышал тогда он голос, будто с Небес исходящий:
«Раздай всё своё добро. Иди, куда глаза глядят. Не пекись о хлебе насущном. И будет дано тебе то, о чём просишь».
Так он и поступил.
Много дорог исходил он за долгие годы. Выветрились из его души любовь к благам земным, потакание слабостям телесным, помыслы о суетном. Возлюбил он кротость, наполнил душу смирением, овладел наиредчайшим даром непрерывной горячей молитвы, приносящей утешение, согревающей в трудный час Божьей Благодатью, дающей в нужную минуту прозрение.
О нём стали говорить, как о целителе, как о чудотворце. Пустое это! Ну, какой он целитель? Какой из него чудотворец! Это Всемогущий Господь в непостижимом Своём триединстве и исцелял, и творил чудеса по горячей молитве смиренного, покорного Его воле Путника, никчёмнейшего раба Своего.
Однако близок теперь его час. В полночь свершится судьба его. Довольно он уже пожил. Не все пути исходил, не все думы передумал, но всего этого не отмерено никому из рода людского. Главное теперь – встретить последний свой час достойно, не дрогнуть в битве с Чудищем из Преисподней. Есть у него для этого оружие: молитва, фляга святой воды и нательный крестик. Бог не выдаст – Чудовище не съест.
Глава 3. …И сбылся вещий сон
Охотничьи байки – это особый жанр неистощимого народного творчества. Самое забавное в них то, что рассказчик, хотя бы самую малость, но привирает. Даже не из-за охотничьего хвастовства, а по обычному человеческому естеству, из стремления к тому, чтобы всё в этом мире было красивее и желаннее, чем оно есть, хотя бы в маленькой привирушке. Николай – самый первый балагур среди нашей охотничьей троицы. Но у этого ночного костра он был молчалив и задумчив.
– О чём взгрустнул, «дед Щукарь»? – толкнул его в плечо Котелок (Котлов Толик), протягивая ему стакан с крепким домашним напитком.
– Слышал, как волки перекликаются на том берегу?
– Ну и пёс с ними! Они ведь на том берегу. Чего нам их опасаться?
– Я и не опасаюсь. Мне под их перекличку история одна вспомнилась из моего босоногого детства. Давайте, не чокаясь, помянем одного удивительного человека.
– Поминают по имени, – напомнил я Николаю. – Звали-то его как?
– Путник.
– Понятно. А как по имени?
– От имени своего тот человек отказался. Сам себя Путником называл, и другим также представлялся.
– Тогда за Путника! Царствие ему Небесное, – подытожил Котелок.
За это мы и выпили.
Ты нам про этого Путника должен теперь рассказать, – потребовал от Николая Котелок.
И Николай рассказал о той малости, которую случилось ему узнать о непростом человеке, пришедшим в их деревню ранним утром из жуткой Волчьей пустоши, где погибал от волчьих клыков всяк, туда входящий. О том, как они, босоногая детвора дивились на то, что человек этот, побывавшей в таком гиблом месте, вышел из него живым и невредимым.
Читать дальше