Андрей Караичев - Гроза над скудельницей… не стихнет

Последние «бои местного значения» отгремели месяц назад, сейчас здесь тихо, округа полностью под контролем немецких армий, бои ушли далеко, уже и в тихую погоду, не слыхать далёкой канонады сражений.

В станице Островной расположились тыловики и оккупационная администрация, возле неё сбилась «солянка» из отставших частей. Солдаты и офицеры грешили на осеннюю распутицу, конечно, она не чета прошлогодней и опыт борьбы с ней уже имеется, тем не менее.

Больше всего «потеряшек» скопилось из 16-ой танковой дивизии и 100 – ой лёгкой пехотной (егерской) 4 4 К моменту описываемых (вымышленных) событий 100-я лёгкая пехотная дивизия уже была переименована в 100-ю егерскую (6 июля 1942). . Сюда же недавно прибыл специальный отряд из элитной части «СС», получивший странную задачу, – «Эксгумировать и переправить на родину останки штандартенфюрера Карла Бертхольда» – прославленного жестокостью и бесстрашием командира, награждённого железным крестом, близкого приятеля Гиммлера, бездумно павшего здесь, в боях с РККА. Карла похоронили с почестями на местной скудельнице, но… культ асов, развитый в рейхе, требовал доставки праха «легенды» домой.

Эсэсовцы тоже вынужденно задержались из-за распутицы: могилу командира пока не тревожили, «отдыхали» в штабе, со шнапсом, картами, барышнями и прочим. К слову, элитная группа настроила против себя практически всех «братьев по оружию», поведение их чересчур высокомерно: они ни с кем не водились, разве, за исключением танкистов из 16 – ой дивизии. Впрочем, «гиммлеровцы» не сильно переживали по поводу их скверной репутации.

Несмотря на разношёрстность контингента, большинство немцев оставались довольны своим нынешним положением, уж те, кто побывал в боях по-настоящему – точно. А чего? Лесов нет, так небольшая поросль, в остальном – степь! Партизанам прятаться негде, местное население, из уцелевших, вроде не дошкуряет, проявляя нейтралитет. По утверждению администрации: в окрестностях должны находиться недовольные советской властью, пострадавшие от большевиков казаки. Бои далеко, никто не тревожит, оно, в распутицу, да перед морозами – лучше не придумаешь. Комендант Ганс Клюге явный карьерист, по слухам, мечтает поучаствовать в создании Рейхскомиссариата Дон-Волга, ему покровительствует Розенберг, потому многие отставшие, планируют «под шумок» остаться под началом Ганса – навоевались уж вдоволь! Мало кому хочется попасть в направлении Сталинграда или Кавказа, и получить награду посмертно, как Бертхольд.

Островная представлялась едва ли не мирным местом, где можно отдохнуть, забыть о боях, не слышать клич – «Партизаны!» – развлечься в конце концов. Конечно, пьянство не поощрялось командованием, за него грозились суровыми карами, на деле же: применяли наказания лишь к совсем обнаглевшим личностям, а кто пил по-тихому, поигрывал в картишки бесшумно, тех не трогали. Благодать, да и только! Так продолжалось до середины осени.

18 октября 1942 – го года, эсэсовцы подняли вой: кто-то подверг местное кладбище мародёрству! Захороненный вчерашним днём сослуживец, погибший по трагической случайности (придавила собственная машина), оказался выброшен из могилы, порван на мелкие части и беспорядочно размётан по погосту, или по здешнему изречению – скудельнице. «Элиту» удалось успокоить с трудом, они обвиняли именно солдат вермахта, мол, – «Гражданские не ходят по ночам, комендантский час! Плюс Гарольд видел ночью издалека человека на кладбище, клянётся: тот был в немецком обмундировании!» – с горем пополам, решили инцидент мирно. Правда, ребята из СС поклялись: если кто посмеет тронуть останки штандартенфюрера Бертхольда, кровопролития не миновать… уж битых морд – точно!

В связи с этим Клюге решил пустить патруль на кладбище, во избежание возможного мародёрства и последующих недоразумений.

После полуночи, 19 октября, когда свободные от службы немцы вдоволь наигрались в карты, надулись шнапса и отправились спать, их подорвал с постели подзабытый в этих краях звук – шум беспорядочной стрельбы со стороны кладбища. Били сперва из винтовки, потом из пистолета-пулемёта, далее к ним подключился «МГ». Весь личный состав срочно подняли по тревоге.

Первыми к скудельнице прибежали эсэсовцы: противника не обнаружили, равно как и своего патруля (дополнительного к комендантскому, не доверяли). Однако преступление имело место, о нём свидетельствовали следы крови, части тела, поломанный карабин «Маузер 98к» и множество стреляных гильз. Принялись прочёсывать округу. К утру обнаружили первого часового: тот прятался в коровнике под кучей сена. Второй, патрульный из «СС» Гарольд, забрался вместе с пулемётом «МГ-34», снятым ранее с мотоцикла, в заброшенную часовню при погосте. Оба бойца находились в крайней степени психического возбуждения – напуганы до смерти: дрожали, смеялись, говорили невпопад. Командиров напугала мысль – «Русские что-то придумали в очередной раз!»