Говард Лавкрафт - Черная гончая смерти (и еще 12 жутких рассказов)

– Моя младшая сестра охотится лучше, чем белый бвана.

Я был молод и потому дорожил мнением любого, даже этого маленького дикаря, что, разумеется, глупо. Его насмешка уязвила мою гордость. Я стащил его с седла, бросил не землю и бил до тех пор, пока он не взмолился о пощаде.

С мальчишкой и с другими охотниками из племени я несколько раз заговаривал про шамана Сенекосу, но каждый раз собеседники уходили от ответа. Я не мог заставить их говорить ни угрозами, ни щедрыми подарками. Они лишь закатывали глаза и дрожали от страха, а Людвиг, которому я пересказывал это, смеялся:

– Сенекоса хороший парень, оставь его в покое.

И все же одну историю о шамане мне удалось вытянуть из чернокожих слуг на нашем ранчо. Некоторое время назад шаман поссорился с вождем племени. Причины уже никто не помнит, но Сенекоса публично проклял соперника и вскоре после этого вождя нашли мертвым. Его тело был обглодано гиенами, похоже, одна из них перегрызла бедняге горло. Мертвеца никто не оплакивал, ибо он сотворил много зла соплеменникам, но его гибель внушила масаи ужас – ведь шаман мог обрушить свое проклятье на любого. Вот почему слуги прятались по углам, когда Сенекоса приходил на ранчо. Никто не желал лишний раз встретиться с этим человеком.

Вскоре после этого я повстречал в степи гиену. Огромный хищник стоял на вершине холма, морда его сморщилась от беззвучного рычания. Я удивился, поскольку еще ни разу не сталкивался с таким поведением гиен, обычно они убегают от людей, а эта тварь готовилась напасть. Я вскинул ружье – не тот случай, чтобы миндальничать, сейчас предстоит схватка не на жизнь, а на смерть.

– Не стреляй, бвана! – оруженосец схватил меня за руку. – Не стреляй!

– Но почему? – опешил я.

В ответ он затараторил на своем языке, которого я не понимал. Пока мальчишка бормотал все это, я краем глаза следил за гиеной. Похоже, она прислушивалась к выкрикам и понимала каждое слово. Потом пятнистая лапа махнула в нашу сторону, как бы сообщая: не очень-то и хотелось. Гиена повернулась и поспешила прочь. Неуклюжая походка зверя напомнила мне шамана.

– Смотри-ка, похож на наклюкавшегося Сенекосу! – засмеялся я.

Мальчишка задрожал от страха, развернул свою лошадь и помчался в сторону ранчо, даже не оглянувшись. В изрядном раздражении я поскакал следом. Шальная мысль не давала мне покоя: шаман Сенекоса, разодранный на куски вождь, испуганные масаи – все это куски одной головоломки, которую я пока не могу сложить. Но я был новичком в Африке, к тому же я был молод и нетерпелив, поэтому вскоре я пожал плечами и перестал думать об этом.

Через несколько дней у ворот ранчо я столкнулся с Сенекосой. Его бесстрастные глаза напоминали глаза змеи, я вздрогнул и отступил на три шага. Шаман не сказал ни слова, однако я почувствовал, что он люто ненавидит меня и замыслил убийство. Не здесь, не сейчас, но когда он будет готов нанести смертельный удар. Но ничего, ничего, мое изначальное недоверие и прежде подсказывало, что не стоит поворачиваться спиной к этому негодяю, а значит, и дальше я буду настороже.

В тот же день на ранчо приехала Элен. Я не могу представить, по какой причине красивая и богатая девушка решила выбрать африканское захолустье для отдыха от светской жизни Нью-Йорка. Но зачем-то же она приехала. Поначалу я подозревал, что это невеста Людвига, но потом выяснилось, что он приходится ей кузеном по матери. Я обрадовался этому обстоятельству. Поймите правильно, в большом городе я сторонился богатых наследниц, поскольку в их обществе чувствовал себя глупцом, но в Африке все меняется. Здесь мало белых людей, да и от постоянных нравоучений Людвига я, признаться, устал.

Каждое утро, когда я выходил на веранду, Элен встречала меня ласковой улыбкой. Ее золотистые волосы трепал ветерок, а серые глаза – такие большие, такие прекрасные, – заставляли меня трепетать. Она была в восторге от ранчо, от Африки, от дикарей и, наверное, от меня. Я не был красив в Нью-Йорке, в твидовом костюме и начищенных до блеска туфлях. Но здесь, в богом забытых дебрях, я был прекрасен. Пусть на голове я носил этот нелепый пробковый шлем, а одежда давно запылилась и требовала чистки, но зато глаза мои сверкали, а к поясу с патронами были привешены старинный кольт самого большого калибра и длинный нож. Я был похож на героя приключенческих романов, и Элен нравилось проводить время со мной. Людвиг дал нам лучших лошадей, и мы ездили по окрестностям ранчо, не опасаясь ничего. Зря, конечно. Нам постоянно встречались масаи. Они смотрели исподлобья, но не позволяли себе угрожающих слов или жестов. Они, как будто, боялись белой женщины – в этих краях таких сроду не видели. А может кто-то из вождей запретил покушаться на наши жизни, поэтому дикари провожали нас тяжелыми взглядами, но вреда не причиняли.