Оксана Кириллова - Что случилось, дорогая?

– Не положено вам знать слишком много, – легко рассмеялась Нина (звук ее заливистого смеха отозвался в душе сладкой пронзительной болью).

– Вот и медиум так говорила. Но хоть что-то ты можешь сказать? Почему в твоем Непокое некомфортно? Ты звала меня, просила о помощи…

Нина тихо вздохнула, не отрывая от меня нежного взгляда.

– Я вижу сны, которых не хочу видеть. Мгновения из жизни, которые мечтала забыть. И так вновь и вновь. В Непокое у меня нет тела, только душа, в которой осталось… много негатива. Я нахожусь в каком-то вакууме. Вселенская пустота, наполненная… вот этим всем… А иногда мимо проплывают черные тени других неупокоенных.

– Тебе страшно там?

Жена слегка помедлила, но все же коротко кивнула.

– Но у меня еще есть надежда отсюда выбраться. Моя надежда – ты.

– Я все сделаю, – прошептал я, действительно готовый ко всему.

Но она произнесла только:

– Прости меня.

– За что?

Нина закрыла руками лицо, и я не понимал, смеется она или плачет. Худенькие обнаженные плечики сотрясались.

– Я совершила, – вымолвила моя жена так тихо, что я едва ее услышал, – жуткое преступление. И плачУ за это.

– Ты..?

– Хотела, чтобы ты успел узнать хоть что-то. Чтобы я быстро пояснила оставшееся, и у нас было больше времени на встречу… но…

– Я и успел узнать, – затараторил я, – про Веру, про ее мать Викторию. Про то, что к тебе приходила девушка по имени Виктория и превратилась в призрак…

– Я пыталась настроиться на твою волну в ту ночь, потому ты и увидел это… Ох. Так сложно. Как тебе все объяснить?

– Как объясняла всегда. Ты же знаешь, я в любом случае на твоей стороне.

– Не в этом.

– Говорю же, в любом. Слушаю тебя, милая.

Нина отняла от лица руки и сразу потупила взор. Все же она плакала. Ее эмоции менялись так же быстро и ярко, как и при жизни.

– Чтобы связаться с землей, нужно много энергии. Меня слишком быстро затягивало обратно. Надо было сказать все в двух словах. Я не знала, с чего начать, чтобы тебя не напугать, и начала с того, чем все закончилось. С той. Это Виктория.

– Тебя убила Виктория Непрокина?

Было крайне странно произносить вслух словосочетание «тебя убила».

– Отчасти.

– Что значит «отчасти»? Поясни!

– Я такая жалкая. Даже сейчас, когда время поджимает, ничего не могу тебе сказать. Кроме того, как сильно я виновата. Если бы не мое преступление…

– Какое? Какое преступление?

– Ужасное, Илюша.

– Ты… лишила кого-то жизни?

– Да.

Разомкнувшись, чтобы произнести это, рубиновые губы вновь сжались. За несколько секунд тишины туман, ползущий почему-то снизу вверх, поглотил ее ноги до колена.

– Нет, – пролепетал я. – Нет, не уходи!

Наконец она заговорила – быстро и сбивчиво:

– Души таких преступников, как я, всегда остаются в Непокое первые сорок дней. Чаще всего и потом тоже. Но потом уже ничего нельзя изменить. Из Непокоя не перерождаются. Мы мыкаемся тут вечно. А пока сорок дней не прошли, ты еще можешь меня вызволить, и я уйду в Покой.

– Что для этого нужно?

– Получить прощение.

– Чье?

– Твое. Ты должен всей душой простить меня за то, что я сделала.

– Я прощаю! Но что именно ты сделала? Кого ты прикончила, любимая? Скажи же мне. Мне уже точно не будет хуже.

На миг по лицу Нины точно пробежала судорога.

– Помолись за меня. Больше мы не сможем видеться. Живые люди встречаются с неупокоенными мертвыми в Пограничье только единожды. Если упокоюсь, мы обязательно встретимся.

Туман уже дошел ей до пояса.

– Не исчезай! – завопил я.

– Не печалься. Это ненадолго. Ты же спасешь меня своим прощением? Спасешь меня?

– Я прощаю тебя!

– До скорого, любимый.

На дорогом мне лице, почти скрывшемся за пеленой, появилась слабая улыбка. Но в глазах была тревога. Ее вновь забирало у меня. Туда, где ей было плохо. И я не мог ничего сделать, просто стоял и смотрел.

И понять тоже почти ничего не успел.

Двенадцать лет назад

– Эй, тебе чего, специальное приглашение требуется? Урок уже идет!

Учительница выглянула в коридор и вначале заметила у окна свою ученицу, которой минут пять как положено было сидеть за партой, а потом только – парня рядом с ней.

Это была очень контрастная пара, какие любят показывать в молодежных мелодрамах. Она – в романтичном образе, насколько позволяют материальное положение родителей и школьный регламент: распущенные волосы лежат легкими волнами, щеки тронуты румянами, ногти накрашены розовым перламутровым лаком. Его короткие темные волосы небрежно взлохмачены, поза выражает максимальную расслабленность и самодовольство (одна нога согнута в колене и упирается в стену, рука покоится на бедре девушки). На его сумке – множество значков мрачных цветов с названиями рок-групп. Этого подростка не раз выгоняли из школы за отсутствие школьной формы, но сегодня он одет почти подобающе. Будто в насмешку над регламентом он дополнил скучный образ высокой обувью со шнуровкой.