Сергей Арьков - Петля

Вновь затянув жгут, Андрей поднялся на ноги, подобрал окровавленную лопату, и, прихрамывая, поковылял к своей жертве. Собственная беда очень быстро вытеснила из головы заботу о чужом благополучии. Сам напал, получил, и поделом. Меньше надо с копьем на людей бросаться.

Копье, к слову, оказалось очень неплохим – наконечник был сделан из штыка лопаты, толстое деревянное древко полутора метров длиной бывший владелец отполировал до блеска. Таким оружием можно и колоть, и бить как обычной дубиной. Уже ради этого трофея стоило пролить кровь. Правда, не свою, а чужую.

Следом за копьем Андрей подобрал нож, вспоровший ему ногу, затем обшарил одежду покойника. Ничего ценного, как назло, у мужика не оказалось – немного проволоки, шнурок от ботинка, механические наручные часы с разбитым стеклом и отвалившимися стрелками. Одежда сама по себе выглядела неприглядно, но Андрей все же стащил с мужика его лоскутную куртку и примерил ее. Та оказалась сильно мала. Зато после того, как он оторвал от нее оба рукава, вышла довольно неплохая жилетка.

На штаны мертвеца и на его рваные сапоги Андрей даже не посмотрел. Он оставил покойника и заглянул в комнату, из которой тот выпрыгнул. И сразу же увидел в углу самодельный вещмешок.

– Ага! – обрадовался Андрей, потирая живот в предвкушение скорой трапезы.

Но едва вспыхнувшая радость очень быстро сменилась разочарованием. В рюкзаке не оказалось ни намека на еду. Зато нашлась пластиковая бутылка с мутной грязной водой, из которой Андрей, не раздумывая, отхлебнул. Был еще один моток проволоки, какие-то деревянные колышки с ладонь длиной в количестве восьми штук, непонятно зачем и для чего предназначенные. В отчаянии Андрей схватил вещмешок, перевернул его и торопливо вытряс на пол все содержимое, лелея угасающую надежду, что где-то на самом дне завалялся ну хоть один заветный тюбик. Увы! Еды не было. Зато на пол, вместе с прочим бесполезным хламом, вроде шурупов и гнутых гвоздей, выпала гильза от патрона.

Андрей поднял ее и осмотрел. Экспертом в области огнестрельного оружия он не был, мог узнать только гильзу от «Калашникова», на которые насмотрелся в армии, но это явно была не она.

– Странно, – произнес он, пальцем катая гильзу по ладони.

Оля, помнится, сообщила о том, что в этом месте нет огнестрельного оружия, а в тайниках попадаются только ножи. Откуда, в таком случае, гильза? Возможно, конечно, эта гильза уже была в кармане ныне покойного копейщика в тот момент, когда он попал в лабиринт. Имущество Андрея тоже осталось при нем – и разбитый телефон, и зажигалка, и ключи. С другой стороны, многие ли люди таскают в карманах гильзы? Всякое, конечно, бывает, но тем не менее.

Но особо заморачиваться на эту тему было недосуг. Хватало куда более важных и насущных проблем. И главной из них стала рана на ноге, которая вновь начала обильно кровоточить. Андрей понял, что она не даст ему житья, если он не сумеет зашить ее. Только вот, как и чем это сделать?

Он подобрал с пола один из кривых гвоздей, прежде находившихся в рюкзаке убитого мужика, и поднес его к глазам. Кончик затупился, что можно было исправить, заточив его о бетонную стену, но превратить гвоздь в полноценную иголку было невозможно, в первую очередь из-за его толщины. Разве что аккуратно прокалывать края раны, просовывать в получившиеся дырочки нитку, и….

Андрея нестерпимо замутило, стоило только воображению нарисовать эту замечательную картину.

Но вот он опустил взгляд на напитавшуюся кровью штанину, и идея, только что казавшаяся невозможно чудовищной, предстала единственным выходом из положения. С глубокой открытой раной на ноге, которая будет кровоточить всякий раз, как он пошевелится, нечего и думать о том, чтобы преодолеть десятки, а то и сотни этажей и добраться до поверхности. Гораздо раньше он свалится от потери крови или подхватит заражение, что тоже не приведет ни к чему хорошему.

Андрей собрал рассыпанные по полу гвозди, выбрал самый тонкий из них, и, подойдя к стене, приступил к заточке.

Глядя на грубо заштопанную рану, вспотевший и истекший слезами Андрей никак не мог поверить, что осилил это.

Самым трудным делом оказался первый прокол – всякий раз, подводя к ране руку с гвоздем, Андрей тут же отдергивал ее, пытаясь оттянуть неизбежное самоистязание. Да еще придумал различные отговорки, дескать, зачем все это, рано или поздно его обязательно найдут и спасут. Незачем заниматься самолечением.