Дмитрий Ахметшин - Ева и головы

– Боже мой, что это?

Великанша с недюжинным проворством взлетела по лестнице, но Ева уже упаковала отрезанную конечность в мешок.

– Опухоль, которая убивала вашего мужа, – ответил Эдгар. Он закончил с культёй и торопливо сшивал теперь брюшную полость. Иголка белела, погружаясь в плоть, и выныривала уже ярко-алой. Одна, та, которую Ева не раз видела в руках у цирюльника, сломалась, и девочке пришлось торопливо рыться в коричневой медицинской сумке в поисках другой, пока Эдгар специальным пинцетом извлекал из плоти обломок.

– Вы отрезали это у него из… изнутри? – женщина со страхом смотрела на окровавленный свёрток. – Он теперь умрёт?

Палец Эдгара взлетел вверх.

– Если будет на то Его воля. Просите, и воздастся вам. Со своей же стороны скажу, что он должен лежать так долго, пока не почувствует, что способен подняться на ноги. Не жалейте браги, ещё можно давать маковое и полынное молоко – не более нескольких капель каждый новый божий день. Прикладывайте к животу речные камни, завёрнутые в марлю, листья папоротника, лучше те, что красные – они отлично вытягивают боль.

– Я ни разу не видела, что у человека что-то вырезали изнутри и он выживал, – сказала женщина. Её трясло, Ева опасалась, что лапищи с обкусанными ногтями сейчас метнуться к горлу костоправа и помешают ему закончить работу.

– Я тоже, – сказал Эдгар. – Просто поверьте, что я сделал для вашего мужа всё, что было в моих силах. Он бы умер, если бы мы не предприняли никаких мер. Где-то здесь – может, у вашего левого плеча, – стоит сейчас ангел, что относит человеческие души в чистилище.

Словно ставя точку в монологе лекаря, затянулся последний стежок. Уродливый рубец был похож на гусеницу, мохнатую от обилия ниток.

Ева видела, как тяжело Эдгару – вряд ли он сам верил в то, что только что сказал. Он не поднимал глаза на собеседницу. Руки, вздрагивая от напряжения, пытались расстегнуть пуговицу на сумке. Девочка бросилась помогать, думая, что в какой-то мере это она повинна в том, что великан стал проще относиться ко лжи. Когда их совместное путешествие только начиналось, фантазии Евы, бывало, заставляли великана затыкать себе уши.

Внизу прослышали, что операция завершилась, и кружки взлетели вверх. Словно нимбы, качались они над головами в руках пьяных и не очень людей, которые поздравляли друг друга и пили за здравие излечённого. Жонглёры принялись жонглировать с новой силой, нищие ещё громче стенали о милостыне. Женщина повернулась, словно получила неожиданный удар в спину, лицо её, до этого бывшее смертельно-бледным, теперь багровело, наливаясь кровью как-то странно, одной половиной.

– Хорошо, – сказала она, кажется, силясь сказать сразу так много вещей, что слова застревали у неё в горле. – Ладно. С Божьей помощью… но если вы… эй! Эй, кто-нибудь! Помогите мне донести мужа до дома.

Вызвалось сразу двое, откуда-то появились переделанные из снятой с петель двери носилки. Им обоим пришлось взяться с одного конца, хотя мужчина был не тяжёлым, если не сказать субтильным. Жена сама ухватилась с другого.

Они ещё не исчезли из виду, а Эдгар уже принялся запрягать Мглу. Кто-то излишне подвыпивший пристал к великану с претензией, что, мол, видел он ровно такую лошадь в караване, и нужно бы выяснить, не перепутал ли чего здоровяк-цирюльник. «Ты же, вроде, сам тащил свою телегу», – сказал он. Но Эдгар просто отодвинул пьянчугу в сторону, предложив ему самому осознавать собственную ошибку.

Ева исчезла, чтобы попрощаться со всеми, с кем успела познакомиться за этот вечер, и Эдгару спустя какое-то время пришлось привести её обратно. Разглядывая лицо великана, Ева с ужасом поняла, что он был готов даже отправиться в путь без неё.

Когда Мгла уже била копытом, требуя немедленно тронуться с места, ещё один человек преградил им путь.

– Эй, погодите-ка!

Перед ними стоял, запыхавшийся, тот молодой тонкорукий священник, у которого великан ещё вечером просил благословения.

– Что же вы не спите, святой отец, – сказал Эдгар, глубоко вздохнув и приведя, насколько это возможно, голос в порядок. – Разве время и место пребывать проводнику господней веры среди таких, как мы?

– Не время, – ответил священник. Он смотрел на Эдгара прямо и пытливо. На ризе расплывалось пятно пота. Видно, что толком не разоблачался после того, как вернулся с вечерней службы, а ходил, наверное, в беспокойстве по комнате, даже не сняв сапог. – Мне нужно с вами поговорить.