Николай Ободников - Чертовидцы, или Кошмары Брянской области

И теперь место главной мышцы организма пустовало.

– Органы без органов? – Булат наклонился ближе. – И как ты? Не продувает?

– Ну, жру нормально, «мотор» тоже вроде как тукает. Всё будто на месте… только не во мне.

Булат кивнул, схватил со стола бутерброд и сунул в полицейского. Прямо в пусто́ту.

– Сдурел?! – Взбеленившийся Питонин оттолкнул его. – А если я тебе ручищу в зад запихну?

– Я тогда покраснею – прям как ты! – Булат рассмеялся. – Ладно, не скрипи седлом, Капитон. Зацени-ка лучше мою заразу. – Он не без гордости продемонстрировал загадочный волдырь.

Майор скривился, словно укуса хлебнул, но желудок, будучи закаленным ужасами работы, даже не вздрогнул.

– Похоже на гигантскую ветрянку.

– Только на такую зеленки не хватит. Ну-ка.

Булат просунул пальцы под белёсую кожу – и сорвал ее, будто разваренный, просоленный мозоль. Внутри обнаружился чистый и белый книжный лист. Теплый. Молодой человек с недоверием принюхался, и его брови вскинулись. Невообразимо пахло прошлым, а именно: хлебным духом, разливавшимся по дому, когда каравай, румяный и пышущий, покидал печь.

– Что за чепуха? – Ничего не понимая, Булат дернул находку, и бумага отошла с кровавыми ниточками, напоминающими слюни. На груди тотчас вздулся новый волдырь, будто заплатка. – Грибок, что ли?

Он ковырнул мягкую корку новообразования. Из-под волдыря показалась рубиновая капля крови.

Стало очевидно, что следующий «плод» еще не пророс.

– Ты теперь как пустой календарь? – Питонин хмыкнул. – А врачи всё гадали, что за пузырь. Срезать боялись: жизненные показатели падали. И рентген хрен пробивал.

В кабинет с извинениями вбежала Лаванда, погромыхивая сумкой с документами, телефонами, зарядными устройствами, термосом, бытовой мелочевкой и кое-чем поопаснее. При виде загадочного листа бумаги в руках сотрудника бюро ее глупенькие голубые глаза выразительно округлились.

– Ой, а что это?

Булат хотел отмахнуться, но ответ сам сорвался с губ:

– Часть Беломикона. – И опять мимолетно ощутил струны какого-то невообразимого прошлого… на этот раз принадлежавшего не ему.

В голове у Лаванды всё перемешалось. Желтоглазый ублюдок! Теперь всё ясно. Она подкоркой ощущала угрозу, исходившую от клочка целлюлозы, как будто в руках чертовидца находился спрессованный свет прожектора мощностью в десять тысяч ватт.

– Так вот как Булат Боянович от зла укрывался! При помощи… Беломикона!

– Не уверен, что правильно сказал. Лунтик бы определил, что за листовки ко мне приклеились.

Лист затрепетал и явил на себе довольно примитивную карту, указывающую куда-то на юго-запад области.

– Это же наши края! – ахнул Булат, узнав в сплетении линий знакомые леса, высоты и дороги. – Похоже на координаты Лунослава.

Питонин с подозрением нахмурился:

– Уверен? Индюк тоже думал, да в суд попал.

– Других вариантов всё равно нет. Так что я погнал за напарником. – Булат встал, забрал у ошарашенной Лаванды сумку, захватил косу. – Кстати, где Алый?

– Ну не в питомнике же! – Майор с недовольным видом бросил ему ключи от уазика бюро.

Булат поднял ключи к глазам и с недоумением обнаружил на них черную жемчужину. Она, заключенная в серебристую оправу-клетку, болталась на цепочке, словно обычнейший шарик-брелок. Именно в этой форме находился дух ненависти по кличке Алый, обреченный на постоянный сон после контакта с Черномиконом. Лишь один способ позволял ненадолго разогнать дремоту духа: жемчужину требовалось проглотить. Последствия, как правило, изобиловали кровью.

– Мне его теперь со всей связкой употреблять?

– Если приспичит.

– Если приспичит – я кусты найду.

Питонин тоже встал, и они пожатием рук породили хлопо́к.

– На тебя и Лунослава есть кое-какие планы. Что-то будет привычно, что-то заставит скрипеть зубами. Особенно тебя.

Булат открыл было рот, чтобы отбрить подозрительные поползновения полицейского, но в разговор вклинилась Лаванда.

– Товарищ-майор-разрешите-сопровождать-чертовидца-по-делам-областной-безопасности! – выпалила она скороговоркой, после чего с испугом добавила: – Того… того требуют протоколы из столицы. Ой.

Майор сглотнул, покраснев больше обычного.

– Протоколы? Столица? Безопасность?! – переспросил он, понемногу переходя на взлохмаченный рычанием крик. – Да у меня каждый человек на счету! А из-за всего этого дерьма еще и арбуз с геморрой!

– Я сожалею о размере арбуза, но у меня приказ вышестоящего начальства. – Лаванда вжала голову в плечи, будто опасаясь, что ее стукнут свернутой газеткой. Голос истончился, став похожим на писк мыши. – Его сейчас по факсу скинут! Только не кричите, пожалуйста. А то уши уже болят…